Полковник Империи (СИ)

Максим стоял в полный рост и наблюдал за полем боя. Спокойно, насколько это было возможно. Он знал, что в него целятся. Он знал, что в него стреляли и будут еще стрелять. Но его переклинило. Потеря крови и шок сделали свое дело, как и накрутка предыдущих дней. Ему вдруг показалось, что он видит женщину в странной одежде, идущую среди трупов.

— Максим Иванович! Пригнитесь! — Не выдержав крикнул один из ближайших офицеров после очередной пули, что просвистела где-то совсем рядом.

Но он не мог отвести взгляд от своего наваждения. Максим не мог ее разглядеть, но она ему показалась удивительно красивой.

— Какая красивая… — тихо прошептал он. После чего протер глаза правой рукой, пытаясь улучшить видимость. Но наваждение пропало.

— Кто красивая?

— Не знаю, — пожал он плечами и скривился от боли. — Там, вон у того горящего грузовика была женщина. Куда она делась?

— Мы не видим там никакой женщины. Так ведь?

— Да, да, — донеслось со всех сторон.

— И я не вижу. А она была. Еще так странно одетая. Вся словно укуталась в черном покрывале. А волосы белые. Вьющиеся. Удивительные. Просто волшебные. К ним так и хотелось прикоснуться. Но она ушла… Жаль… Жаль… — Тихо произнес Максим и обессилено сел на землю, прикоснувшись спиной к колесу бронеавтомобиля.

— Максим Иванович, вы что, косую увидели? Неужто саму смерть?

— Да нет, — помотал наш герой головой. — Какую смерть? Просто привиделась глупость. Нужно больше спать и желательно с бабами. Мда. Вон уже среди трупов черти что мерещиться. Да. Такая красавица, что и изменить супруге не грех.

Все вокруг перекрестились и замолчали.

— Что опять не так?

— Со смертью не шутят, Максим Иванович, — тихо произнес солдат уже в возрасте.

— Да я и не шучу. Я честно восхищен этой дамой, кем бы она ни была. Хотя, не думаю, что смерть. Скорее всего она просто плод моего воображения. И это приятно — вон какие красавицы наяву снятся. — Но шутка народом не была поддержана. Слишком уже много он вокруг себя наплодил мистики. Поэтому бойцы, что стояли рядом, сумели заметить и то, что Максима привлекли крики воронов перед ранением. И про грезы наяву никто не поверил. Лишь смотрели в ту сторону, куда указал командир, и крестились…

Глава 10

1916, 5 июня. Верона

Максим сидел на складном стульчике и морщился. Смена повязки — дело неприятное и болезненное, ведь кровь засыхает и надежно соединяет воедино кожу, волосы и перевязочный материал, который приходится каждый раз отдирать. А это не только больно, но и рану немало тревожит.

Левая рука у него была прострелена в предплечье. Осколок ударил его по лбу, рассекая кожу. Еще одна пуля чиркнула по правому бедру, но удачно, Меншиков опять успел вовремя повернуться и вместо того, чтобы угрожающе ударить по внутренней стороне бедра, грозя перебить артерию, она всего лишь чиркнул по внешней, пробив кожу и чуть-чуть повредив мышцы. Да и то — очень незначительно и крайне удачно. Однако — это было три раны, которые нужно было перевязывать. Более того — постельный режим Максим позволить себе не мог, поэтому постоянно тревожил их, вызывая регулярные, пусть и не значительные кровотечения. Так что перевязочный материал вновь и вновь приходилось отдирать.

Встречное полевое сражение механизированных соединений закончилось полным разгромом сводной германо-австрийской бригады. О чем уже утром знал весь мир. Эта новость вышла во всех свежих газетах в Париже, Москве, Лондоне, Риме, Вашингтоне и других городах. Всюду, буквально везде говорили только об этом. Даже в Берлине и Вене были вынуждены уделить этой новости несколько строк в утренних газетах. Ведь интерес представляла не только победа, но и самое явление — совершенно уникальное для окружающих и эпохи в целом. Столкновение крупных механизированных соединений.

Политическое значение этой победы также оказалось сложно переоценить. Какова была идея Генерального штаба? Предельно проста. Навязать Максиму полевое сражение. Связать потерями, вынудив остановиться. После чего начать переговоры с Парижем о мире. Именно с Парижем, так как Франция оказалась истощена войной сильнее всех в Антанте. Почему, собственно, Париж должен был согласиться? Потому что сил для полномасштабных наступлений у Франции больше не было. И провал нашего героя грозил стабилизации фронта на итало-австрийской границе. А это в сложившихся условиях могло вылиться в годы войны. Да, юг Франции при этом удавалось освободить от оккупации, но это мало что меняло в стратегическом плане.

Хорошая идея? Ну, неплохая. Особенно если удастся договориться с Парижем о сепаратном белом мире. Но в Берлине упустили два ключевых момента. Во-первых, Меншиков смог разгромить превосходящие силы и продолжить движения, пройдя по Флоренции парадом. Во-вторых, этот, казалось бы, небольшой успех вызвал удивительный душевный подъем во Франции.