Полковник Империи

Это вводило местных в смущение. Да и слухи порождало очень странные. А уж глаза Кайзера Вильгельма, наблюдавшего, как в мелких деревушках русский полк крестьяне встречают цветами, были отдельным пунктом увеселительной программы. Как и небольшие митинги, которые Максим устраивал в местах остановки. Специально готовил коротенькие речи на итальянском с помощью офицеров, владеющих им. И, залезая на броневичок, рассказывал местным фермерам да обывателям о том, что грядёт новая эра обновлённой Италии и возрождение славной старины и величия воскрешённой Римской империи. И люди слушали. Их было не так уж и много на этих пикетах. Но они слушали. И рассказывали своим соседям, как водится, додумывая и произвольно дополняя. И о том, что Россия не сражается с народом Италии. Что Россию и Италию связывают многовековые культурное единство и общность целей. И только лишь мерзкий предатель на престоле вверг их, честных граждан, в страдание и боль. И только лишь он виновен в том, что Италия проигрывает войну. А они молодцы. Ну и так далее. Обойма простых, но действенных риторических приёмов в области пропаганды со времён Геббельса немало расширилась. Максим не был специалистом в этой области, но кое-что знал. Их в своё время инструктировали во время службы в одной «очень солнечной и песчаной стране» о том, как вести себя с местными жителями и что им говорить. В каком ключе, во всяком случае.

Но тут на дворе было самое начало XX, а не XXI века. И народы Европы не были ещё так искушены в плане фильтрации пропагандистских штампов. Их ещё просто не создали. Вот Максим и вываливал вагоном, шквалом, ураганом свои кустарные поделки пропагандистского толка. Да – примитивные. Да – грубые и непрофессиональные. Но Италия была уже уставшей от войны, как и любая другая страна-участница. Италия уже понесла довольно большие потери в личном составе. В каждом городке, в каждой деревушке были и те, кто сражался на фронтах с французами, и те, кто уже сложил свою голову, и раненые. Особенную боль создавали раненые. Многие из них были в сложном психологическом состоянии. Всё-таки в Первую мировую войну французы были ещё очень и очень крепкими воинами. И лоб в лоб могли крепко держаться даже против немцев, у которых была лучшая армия той войны. Более того – в 1918-м они, преодолев психологические и организационно-тактические проблемы, научились бить немцев. Лоб в лоб. Глаза в глаза. В наступлении, взламывая весьма нетривиальную глубокоэшелонированную очаговую оборону силами пехоты. Да, ранние танки им помогали, но не везде и не так значимо, как хотелось бы.

Французы Первой мировой были силой, с которой нельзя не считаться. И итальянцы столкнулись с ними лоб в лоб. Они имели при достаточно неплохих солдатах очень слабое командование, особенно на высоком уровне. Что приводило к непреодолимым проблемам и раздувало недо-

вольство «верхами», сдерживаемое хоть как-то только тем, что война шла на чужой территории. Но потери были кошмарные и совершенно бестолковые, что раненые и доносили через рассказы о боях, заражая всех вокруг отнюдь не победоносными настроениями.

Максим же дал итальянцам простое и ясное объяснение. Король – самозванец, лишённый божественного благословения. Он окружил себя мерзавцами и лизоблюдами, которые и втравили Италию в эту войну не на той стороне, ибо служат дьяволу, а не богу. То есть сделал, как в мечтах Папанова из фильма «Белорусский вокзал», очень простыми и понятными сложные вещи: вот свои, вот враги и наше дело правое. А потом ещё и раненых навещал в больницах. На стоянках, разумеется. И называл героями… настоящими легионерами. Помогал с мелкими проблемами. Во всяком случае, отдавал распоряжения прилюдно.

Так он Фиано Романо и достиг, не встречая, по сути, никакого сопротивления. А за ним, словно ударная волна, расходились слухи – плодились, размножались и видоизменялись прямо по законам «сарафанного радио». Народное творчество, ведь оно такое. Тем, кто нравится, припишут любые позитивные в глазах простых людей вещи. На медведях там кататься станешь и лихим сабельным ударом линкоры топить. А там, где персона людям не по душе, так и мелкие недостатки раздуются до самых небес, превращая, допустим, излишне ухоженного мужчину в отчаянного содомита на первом же повороте.

Фиано Романо – небольшой старинный городок в пригороде Рима. Максим остановил в нём свой полк. Отдал все необходимые распоряжения и отправился на самую высокую и удобно расположенную старинную башню, откуда открывался вид на округу. Холм – интересное в этом плане решение. А крепости в старину ставили так, чтобы видеть всё вокруг и никаких сюрпризов не иметь от излишне деятельных соседей. По возможности.

Тихо. Только ветер чуть подвывает в ушах, снося в сторону бытовые звуки его полка.

Наш герой медленно окинул взглядом всю округу невооружённым взглядом, ища какие-то несуразности и явные странности. То, чего в этом пасторальном пейзаже быть не должно. Затем, не найдя ничего, взял бинокль и принялся заниматься тем же самым, только уже «вооружив глаза».