Полковник Коршунов

Писатель сказал, что почему-то попадаются сплошь плохие стихи, и попросил Лену почитать лучше книжку, которую до их прихода читал он сам. Он протянул Коршунову маленькую книжечку в сером переплете, и Коршунов встал и передал книжку Лене.

Лена долго молча перелистывала книжку, и Коршунов хотел уже попрощаться и идти спать, когда Лена сказала, что она еще не читала этих стихов и пусть ее простят, если она будет читать плохо.

Она начала, и с каждым словом Коршуновым овладевало незнакомое ему волнение. Ритм стихотворения подчинил себе его мысли.

Давно и хорошо известные Коршунову ощущения, ощущения, которые он никогда не смог бы выразить, вдруг получили ясную, точную форму. Коршунов не представлял себе, что стихи могут так действовать, и слушал, застыв на месте, глядя в темноту, почти оглушенный силой слов.

Лена читала:

...Это значит - в песчаном корыте

От шалашной норы до норы

Чабаны-пастухи не в обиде

И чолуки-подпаски бодры.

Что сучи-водоливы довольны,

Значит выхвачен отдыха клок,

Можно легкой камчою привольно

Пыль сбивать с полотняных сапог,

Пить чаи, развалясь осторожно,

Так, чтоб маузер лег не под бок,

Чтоб луна завертела безбожно

Самой длинной беседы клубок...

И - по коням... И странным аллюром,

Той юргой, что мила скакунам,

Вкось по дюнам, по глинам, по бурым

Саксаулам, солончакам...

Чтобы пафосом вечной заботы

Через грязь, лихорадку, цингу

Раскачать этих юрт переплеты,

Этих нищих, что мрут на бегу.

Позабыть о себе и за них побороться,

Дней кочевья принять без числа

И в бессонную ночь на иссохшем колодце

Заметить вдруг, что молодость прошла...

- Кто написал это? - глухо спросил Коршунов.

В голосе его было что-то такое, от чего писатель приподнялся на постели. В темноте лица Коршунова не было видно. Лена назвала фамилию поэта.

- Дайте мне книжку, - сказал Коршунов, - можно, я возьму ее почитать?

Он попрощался и ушел к себе.

- Странный парень, - сказала Лена.

- Молодец, - сказал писатель.

До утра Коршунов читал. Уже брезжил рассвет, когда он заснул. Ему приснились комендатура, вороной Басмач, пограничники, Суббота и Захаров. Сон был так похож на действительность, что утром, проснувшись, Коршунов долго не мог понять, где он находится.

Стихи, прочитанные ночью, звенели в ушах. Наизусть Коршунов запомнил только четыре строчки:

...И - по коням... И странным аллюром,

Той юргой, что мила скакунам,

Вкось по дюнам, по глинам, по бурым

Саксаулам, солончакам...

4

К завтраку Коршунов опоздал.

Писатель и Лена уже сидели за столом.

- Ну, поздравляю, - сказал писатель и крепко пожал Коршунову руку.

- И я поздравляю, - сказала Лена. - От души поздравляю!

Она тоже пожала руку Коршунову.

Коршунов не понимал, в чем дело. Он решил, что над ним смеются, и нахмурился.

- Слушайте, Лена, он, по-моему, ничего не знает, - громко сказал писатель.

Коршунов удивленно посмотрел на него.

- В чем дело? Я не знаю, о чем вы говорите.

- Нет, правда?

- Честное слово.

Писатель встал и через стол протянул Коршунову газету. Газета была сложена так, что Коршунов сразу увидел свою фамилию. Он два раза прочел заметку, раньше чем ее смысл дошел до его сознания. В заметке было написано:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ЦИК СОЮЗА ССР

За выдающиеся заслуги в деле охраны советских границ ЦИК

Союза ССР постановил наградить орденом Красного Знамени

Союза ССР тов. Коршунова, Александра Александровича.

- Теперь-то можно вас поздравить? - сказала Лена.

Коршунов растерянно вертел в руках газету.

- Спасибо... Я не знаю только... Спасибо вам...

К концу завтрака в столовую вошел главный врач. Он подошел к Коршунову, поздравил его и передал ему телеграмму. Телеграмма была от Кузнецова:

Горячо поздравляю тчк Кузнецов

Вечером в тот же день Коршунов получил телеграмму из Главного управления пограничной охраны с приказанием срочно выехать в Москву.

На следующий день за завтраком Коршунов простился с Леной и писателем.

Поезд уходил в двенадцать часов. На вокзал Коршунов явился рано. Он положил чемодан в вагон и вышел на перрон. Вагон должны были прицепить к поезду, идущему на Москву; поезд еще не приходил, и до отъезда оставалось минут двадцать.

Зимнее солнце высушило землю после вчерашнего дождя.

Прямой, подтянутый, в кавалерийской шинели и кубанке, Коршунов выглядел щеголевато.

Народу на перроне почти не было. Коршунову казалось, что время тянется медленно. Хотелось поскорее уехать. Он вспомнил, что забыл купить папиросы, и направился в буфет, когда его окликнули.

- Александр Александрович!

Лена стояла за его спиной. Она была в коричневой кожаной куртке и в вязаной шапочке. Коршунов, улыбаясь, подошел к ней и протянул ей руку. Она взяла его руку и тихо засмеялась.

- Я пришла проводить вас, Александр Александрович...

- А где писатель? - спросил Коршунов. Он спросил это просто для того, чтобы сказать что-нибудь, но сразу заметил, что Лене вопрос не понравился.

- Я не знаю, - сказала она и отвернулась.

Вид у Лены был обиженный.

- У вас нет папирос? - спросила она.

- Да, я и забыл: мне же нужно купить папирос. Пойдемте в буфет, Леночка.

Они оба обрадовались тому, что нашлось какое-то занятие.