Но помимо прочих его достоинств у него имелась одна неоспоримая добродетель: он любил старого сквайра столь же горячо и преданно, как шотландский горец любит вождя своего клана, и был готов, или почти готов, умереть, служа ему. Надо сказать, что служба эта была нелегкой, ибо нрав сэра де ла Молля даже в лучших случаях был отнюдь не сахар, а стоило чему-то пойти не так, – что бывало довольно часто, – он имел привычку обрушивать свой гнев на голову верного Джорджа, говоря ему слова, которых, пожалуй, не следовало произносить. Впрочем, Джордж воспринимал все это как часть своего служения сквайру и никогда не обижался, продолжая на свой упрямый лад трудиться не покладая рук, дабы поддержать пошатнувшееся положение своего хозяина.
– Господи, сэр, – как он однажды сказал Гарольду Кваричу, когда полковник выразил ему свое сочувствие по поводу одной такой несправедливой головомойки, которую сквайр устроил ему в его присутствии. – Господи, сэр, это все пустяки, я даже не обращаю на это внимания. Люди говорят, что я для него как предохранительный клапан для парового котла.
И верно, если бы не хитрость изворотливого Джорджа, Хонэм Касл и его владелец давно бы уже расстались.
Глава VII
Эдвард Косси, эсквайр
Выпив бокал вина и высказав свое мнение о том, как лучше всего поступить с опасным шпилем местной церкви Бойсингем, Джордж взял письмо, отвязал толстую кобылу и отправился в Хонэм, оставив адвоката заниматься своими делами. Как только он ушел, мистер Квест откинулся на спинку стула, – между прочим, из старого дуба, ибо мистер Квест питал к старому дубу немалую слабость и был ярым его коллекционером, – и погрузился в мрачные думы.
Вскоре он подался вперед, открыл верхний ящик письменного стола и извлек из него письмо на свое имя, которое он получил этим утром. Письмо было от руководства крупной банковской фирмы «Косси и сын», из их головной конторы на Минсинг-лейн, и было оно следующего содержания: