Полковник Магомед Джафаров

В речах звучали ноты искреннего сожаления, что турки уходят. Им можно было верить. Расчувствовавшийся Зайнуддин Доногуев подарил им свою шашку с золотой насечкой. Благодарные и тронутые таким вниманием турки (хотя Зайнуддин пострадал) обещали ему за шашку заплатить. Но, конечно, не заплатили, хотя Зайнуддин пострадавшим себя не считал и не считает.

Исполнительный комитет при турках

Исполнительный комитет, разбежавшийся после занятия большевиками Петровска, стал снова собираться в горах. Первое проявление его существования было в Гунибе. Туда собрались Карнаилов, Пиралов, Магомед Кади Дибиров, Хаджи Мурад Арацханов. Эта группа впервые заговорила от имени Исполкома. Тогда благодаря агитации Узун Хаджи выступление Гунибского и других округов против бывших в Шуре большевиков стало неизбежным.

Затем, для пополнения своей организации и придания ей авторитета, так как Нажмуддин не хотел с ней считаться, они пригласили известного бедняцкого шейха Ибрагима Хаджи Кучрабского. Позже к ним присоединился Тажуддин Кадиев, бывший раньше тоже членом Исполнительного комитета и комиссаром Темир-Хан-Шуринского округа.

Они всё время употребляли все усилия, чтобы сосредоточить в своих руках управление всеми округами, оставшимися свободными от большевиков. Пытались они сорганизовать в этих округах правильное управление, но ничего из этого не выходило.

Прежде всего, никто не признавал их власть. Ни я, ни Алиханов, ни вообще кто-либо не исполнял их приказов, но и не восставал против них. Затем к этому времени в каждом округе создался свой влиятельный центр из местных людей. Эти центры не имели никакого желания подчиняться вообще кому бы то ни было и жили себе вполне автономно, тем более, что и большевики их не беспокоили.

Когда прибыли турки, исполкомщики суетились и пытались разыгрывать из себя центральную местную власть. Но турки, которые сами хотели быть этой центральной властью и хорошо были осведомлены о положении в Дагестане, нимало не обращали на них внимание.

Не изменилось к ним отношение турок и тогда, когда прибыли вожди Исполкома, такие как Темирханов, Тапа Чермоев. Турки терпели их, поскольку исполкомщики были у них на побегушках и были им полезны для исполнения мелких поручений. Но турки никогда и не смотрели на них как на власть. Только такое отношение к ним турок и могло позволить Тарковскому сделать свой выбор.

Шейх Гасан

В это время на Кайтмаса Алиханова сильно влиял шейх Гасан. Он родом из сел. Кахиб Тилитль-Гидатлинского участка Гунибского округа. В детстве он, как и все, обучался Корану. Потом пристрастился к книгам и науке, поддался фанатизму. Он рано впал в религиозный экстаз и проделывал всё то, что проделывали все шейхи, много молился, много постился, сидел в подвале для беседы с Богом и пр. Это принесло ему широкую известность и сделало его в глазах тёмных горцев шейхом, избранным богом человеком.

Но вскоре в его развитии произошел перелом. Он отбросил всё мистическое и приблизился к жизни. Он не признавал ни шейхов, ни имамов. Никогда не говорил о том, что с ним беседовал Бог. Свои взгляды всегда выражал ясно и прямолинейно.

Из всех известных мне шейхов он выгодно выделялся тем, что он не такой наглый обманщик, как все остальные, не берёт взяток и разных других поборов с бедноты, приходящей к нему на поклон или за советом.

Как человек, стремящийся отойти от мистики и подойти ближе к жизни, он легко сделался либералом по сравнению с другими шейхами. Политически он был тоже более развит, чем другие. По отношению к России он, например, из трёх возможностей – царь, буржуазия, большевики – выбрал большевиков. Он открыто говорил, что исполнения желаний дагестанцев скорее можно ждать от большевиков, чем от кого-либо другого. В основе своего мировоззрения он был за самостоятельный Дагестан, и сам хотел быть имамом.

Шейх Гасан не навязывался Алиханову со своими влияниями, Кайтмас сам пришёл к нему, и вот по какому поводу.

В 1917 году, когда Махач и Хизроев приступили к организации вооружённых сил против имама, они вошли в переговоры с Алихановым о союзе против Нажмуддина.

Кайтмас был личным врагом Нажмуддина Гоцинского. Вражда началась из-за соперничества за влияние в Аварском округе. Оба стремились распространить на округ, пользующийся большим авторитетом, своё исключительное влияние. Другим поводом к вражде служили их взаимные столкновения из-за пастбищ. Кайтмас Алиханов был тоже крупный барановод.

Борьба из-за влияния продолжалась очень многие годы, но особой остроты достигла во время революции. Окончательный разрыв между Алихановым и Гоцинским и началом открытой вражды произошёл летом 1917 года.

Нажмуддин, собираясь совершить по Аварскому округу разведку с агитационой целью, объявил о своём желании поехать в Хунзах со своими мюридами помолиться.