Полковник Сун

— У вас налито, мистер Бонд? Хорошо. Я не задержу вас надолго. Прежде всего, я хочу сказать, что вы оказали моей стране серьезную услугу, за что мы вам очень благодарны. Разумеется, сам товарищ Косыгин был подробно информирован о вашей роли в этом деле и просил меня передать вам его личную благодарность и поздравления. Но об этом позже… Помимо благодарности, мы считаем необходимым принести вам и наши извинения. За известную ошибочную оценку с нашей стороны. Признаюсь, наш аппарат безопасности в этом регионе пришел по недосмотру в ветхость. Тут нет вины покойного майора Гордиенко, очень способного офицера, который…

— Извините, мистер Ермолов, я перебью вас, — Бонд начал уставать от официального тона, на котором вынужден был говорить, писать и который вынужден был выслушивать — сначала официальная беседа с сэром Рэналдом, шестичасовая конференция вместе с Ариадной в советском посольстве, плюс к этому его собственный рапорт. — Давайте разговаривать на человеческом языке. Меня, к примеру, интересует, что стало с предателем в вашей здешней группе, о котором Гордиенко говорил мне и мисс Александру?

Ермолов сделал глубокий носовой вдох. Его маленькие глазки лукаво глядели на Бонда. Не меняя взгляда, он достал из кармана сигарету, которая, видимо, лежала там просто так, вставил ее в прокуренный янтарный мундштук и щелкнул дешевой металлической зажигалкой. Вдруг он сказал:

— Хорошо. Почему бы и нет? Извините, за последнее время мне пришлось открывать слишком много электростанций. А это вряд ли способствует раскованности. Давайте говорить, как нормальные люди. Но, видите ли, для русского человека это не так легко. Нужно сперва как следует выпить, и я настаиваю, чтобы вы ко мне присоединились. Водка. Мы можем предложить вам «Столичную», сорт не самый лучший, но абсолютно безвредный.

Он щелкнул пальцами скуластому молодому человеку и продолжал говорить.

— Честно говоря, узнав о провале плана своих хозяев, предатель, или, точнее, двойной агент, попытался скрыться. Сейчас его проблема решена.

— Перерезали горло и бросили в море?

— Если вы и дальше станете задавать такие откровенные вопросы, мистер Бонд, мне будет нелегко поспевать за вами, но я все же попробую. Нет. Теперь мы стараемся не прибегать к крайним мерам. Его посадят в тюрьму по ряду уголовных обвинений. Настоящих обвинений. Мы любим подстраховывать некоторых из наших людей за границей. Что делать с ним по выходе из тюрьмы, еще предстоит решить. О, хорошо. — Подали напитки. — Мои наилучшие пожелания. Да здравствует Англия!

— Благодарю вас.

— Гм. Что касается генерала Аренского и его злополучного неверия в ту историю, которую поведала ему мисс Александру, Аренский свое… получил. Я правильно сказал, не так ли? Он оказался счастливее, чем заслуживал, когда снаряды, которыми стрелял этот нацист, стали рваться в море, и вместе с остальными отделался лишь испугом. Нам тоже повезло. Я изрядно намучился, улаживая дела по конференции с местными властями. Едва ли мне удалось бы чего-нибудь достичь, узнай они, кто был вовлечен в это дело, которое, без сомнения, провалилось бы при самой широкой огласке, если погиб бы хоть один из участников конференции.

— Но ведь никакие улаживания не скроют того факта, что ваши люди доставляли морем «нелегальных иммигрантов».

— Хороший вопрос. — Ермолов еще раз глубоко вдохнул. — Отвечая на него, боюсь снова скатиться на официальный тон. Однако попробую этого не делать. Видите ли, богатая держава всегда может найти способ уладить чисто технические проблемы с более бедной. Но как бы там ни было, конференция завершена. Такой ответ вас устроит?

Бонд усмехнулся.

— Если другого нет, то устроит. А что же Аренский?

— Он, конечно, пытался свалить ответственность за обстрел на вас. Но это ему не удалось. Правительства всех заинтересованных государств уже получили полный отчет о предпринятом китайцами покушении. Вам и вашему начальству не нужно об этом беспокоиться. С вашего позволения скажу, что для нас куда важнее, чтобы пострадала репутация Пекина, нежели Лондона. Этим теперь занимаются опытные люди.

Бонд смаковал ласкающую жгучесть водки.

— Какова будет дальнейшая судьба Аренского?

— Думаю, его ждет исправительный труд. Перевоспитание в духе фундаментальных идей социализма в Сибири. В этом смысле мы стараемся придерживаться наших традиций. В более гуманном виде, чем прежде. Гораздо более гуманном. Что же… Кажется, мы обсудили все, кроме…

Ермолов пожевал губами. Шум вечеринки на заднем плане нарастал. Бонд заметил Ариадну; красивая, облаченная в нарядное сиреневое льняное платье, она была в центре восхищенных русских. Первое по-настоящему глубокое чувство облегчения охватило его. Все было позади. Они победили. И не просто победили.

Человек из Москвы снова заговорил: