Полковник трех разведок

Генерал прекрасно понимал, что разоблачение Пеньковского станет громом среди ясного неба не только для коллег из ГРУ, но и для многих покровителей и друзей агента, для всей кремлевской верхушки. Однако его это не остановило. Точно известно, что обыск по месту жительства «фигуранта» был произведен по личному распоряжению Семичастного, другое дело, что проводился он скрытно и без присутствия полковника, которого в это время «подлечивали» и старательно обследовали в ведомственной больнице.

Во время очередного проникновения в квартиру агента Алекса, умельцы из госбезопасности умудрились обработать его домашнее кресло неким отравляющим химическим веществом. Стоило полковнику в течение нескольких минут посидеть в нем, как тут же понадобилась «скорая помощь», которая, «по исключительно счастливой случайности», оказалась в это время рядом с его домом.

Пока полковника отхаживали в совминовской больнице, сотрудники госбезопасности вскрывали его тайник, снимали на камеру и протоколировали наличие полного набора технического оснащения шпиона тех времен — пишущая машинка, фотоаппараты, шифровальные блокноты, средства тайнописи, фотокопии секретных материалов, подготовленных для закладки в тайники, и прочее.

* * *

Арестовали полковника Пеньковского 22 октября 1962 года. По странному стечению обстоятельств именно этот день вошел в историю мировой дипломатии как начало «острой фазы Карибского кризиса». Фазы, которая в любую минуту могла превратить «холодную», то есть, по существу, разведывательно-дипломатическую, войну в губительную для всего человечества ядерную.

О том, что арест производился в строжайшей тайне, свидетельствует тот факт, что очередную информационную закладку агент Алекс, под полным контролем контрразведки КГБ, закладывал уже 2 ноября. На суде протокольная запись этой закладки (или «зарядки») тайника почему-то была преподнесена как следственный эксперимент, что в корне неверно, поскольку речь шла об операции, проводимой агентом противника, работающим под контролем. Причем в ходе этой операции были изобличены сразу несколько сотрудников иностранной разведки.

Вот как, по судебным материалам, эта операция была предана гласности в одной из публикаций: «В ночь на 2 ноября 1962 года на столбе № 35 на Кутузовском проспекте в Москве была сделана ранее описанная Пеньковским метка. В это же время в подъезде дома № 5/6 по Пушкинской улице был заложен тайник в виде спичечной коробки, обмотанной медной проволокой, при помощи которой она крепилась к костылю, поддерживающему отопительную батарею. В коробку было вложено донесение, изъятое у Пеньковского при аресте. Подъезд был оборудован специальной аппаратурой, позволяющей видеть и фотографировать действия человека, изымающего содержимое тайника.

В 8 часов 50 минут были набраны номера телефонов, названных Пеньковским, а в 9 часов 20 минут у столба с меткой появился помощник военно-воздушного атташе посольства США в Москве А.Х. Дэвисон[35]. Он дважды прошел мимо столба, внимательно осматривая его. В 15 часов 15 минут в подъезд дома № 5/6 по Пушкинской улице зашел человек, который в момент изъятия содержимого тайника был задержан сотрудниками органов госбезопасности. При проверке документов этот человек оказался сотрудником американского посольства в Москве Р.К. Джекобом».

Понятно, что оба эти сотрудника американского посольства были задержаны и допрошены. Однако само это протокольное описание операции интересно тем, что оно раскрывает один из аспектов шпионской кухни, то есть в деталях описывает, каким именно образом агент Алекс, как и тысячи других агентов, выходили на контакт со своими связниками, а через них — и на резидентов.

Кстати, в оглашенных на суде «экспертных выводах», указывалось, что в микропленках, которые Пеньковский подготовил к передаче во время этой закладки тайника, содержались фотокопии секретных и совершенно секретных документов, часть из которых составляют важную государственную тайну, и что изъятые у шпиона радиоприемники позволяли вести прием передач на частотах, указанных самим Пеньковским.

И еще… Как раз в тот день, 2 ноября 1962 года, когда сотрудники советской госбезопасности рассекретили арест Пеньковского, в Будапеште, сотрудниками венгерской госбезопасности, был арестован ничего не подозревавший агент Гревилл Винн, который уже на следующий день был официально передан в распоряжение Комитета госбезопасности при Совмине СССР.

Журналисты, которые освещали этот скандальный процесс, отмечали, что на суде Пеньковский вел себя спокойно, самоуверенно, а порой и нагло. Достаточно сказать, что на вопрос прокурора о том, как он оценивает свою деятельность в качестве вражеского агента, Пеньковский спокойно заявил: «Иностранные разведчики говорили, что я провожу большую работу, и высоко оценивали её, как с точки зрения объема, так и с точки зрения важности полученных материалов. По этой их оценке можно сказать, что я работал не зря».