Полковнику нигде…

На самом деле, лорд был не так уж и неотразим. Просто он в то далекое время как раз возглавлял комиссию по присвоению поэтам дворянских званий. Старания стихотворца были по достоинству оценены. Однако нынешний потомок Баль-Рона справедливо считался ярым приверженцем древних традиций и образцом благородства.

— Суду все ясно! — решительно подвел итоги заседания благородный лорд, обращаясь непосредственно к престарелому монарху, безмолвно, как прекрасной картиной, любовавшемуся ярким пятном светового поля. — Присутствующий здесь юноша должен быть немедленно освобожден и оправдан. Не может быть никаких сомнений, что он имеет полное право на любую аристократическую фамилию.

Король благосклонно закивал. Зрелище золотой короны вокруг поэта было впечатляющим.

— Да что там! — в порыве чувств добавил восхищенный балеанский аристократ. — Я готов хоть сегодня выдать за него свою младшую дочь!

— И ни на ком я жениться не собираюсь! — страстно прижимая к себе вновь обретенного Регула, возмущенно заявил Мирча. Его явно оправдывали. За что и почему — ему было так же непонятно, как и предшествующее обвинение, но угроза немедленного брака вызвала более страстный протест поэта.

— Ни на ком, кроме меня, он не женится! — практически одновременно вмешалась опомнившаяся Баль-Монтана, внезапно сообразив, что и тут, как и на Альтаире, возле поэта Баль-За-Мина начинает выстраиваться очередь претенденток.

— Он женится, на ком захочет! — объявил, размахивая бластером, ворвавшийся в зал Андрей Штефырца, подбегая к обвиняемому. Услышав только самые последние реплики, дракон понял, что оправдались самые худшие подозрения. Поэта заставляли жениться. По суду. Сразу на двоих.

— На мне! — потребовала Баль-Монтана.

— Ни на ком! Лучше казнь, — заявил единственный — пока — сын полковника Брома.

Вмешательства звездного сеятеля поначалу никто и не заметил. Просто трое из присутствующих внезапно услышали зазвучавшие в глубине сознания слова: Грезаурыл Бромаву по-прежнему предпочитал общаться телепатически.

— Вспомните свои клятвы! — обратился он к должникам. Застигнутые врасплох внезапным напоминанием Андрей и балеанская аристократка нехотя кивнули. — Этот миг настал. Не противьтесь слиянию.

Они не сопротивлялись. Препятствие возникло с неожиданной стороны: слиянию решительно воспротивился Мирча, привыкший не поддаваться давлению матери и отвечавший на попытки грубого нажима отчаянным протестом, даже не вникая в суть проблемы.

— С чего это вдруг! — возмущенно заявил поэт.

Собравшиеся в зале суда балеанцы, с изумлением наблюдавшие, как троих, стоявших на помосте героев сегодняшнего дня окутывает густая розовая дымка, с интересом прислушались. Публика внезапно перестала понимать происходящее. В этом смысле им ничего и не светило. Грезаурыл Бромаву прибег к срочным мерам. Сеятель заговорил с Мирчей мысленно и отдельно. Лично. Пообещал самое желанное.

— Соглашайся! — телепатически задабривал он строптивого поэта, — И я спасу тебя от этой бабы, от брака! И ты сегодня же дочитаешь Кинга! Клянусь.

Старик выбрал сильнодействующее обещание, и поэт прекратил сопротивление. Три золотых биополя, слившись, вернули в материальный мир еще одного звездного сеятеля. Грезаурыл воплотил одного из лучших старых друзей. Звали его Штефымир Бальмонтанц Наарч. В суматохе последовавших событий никто и не заметил, как оба розовых облака исчезли из зала.

Обещая долгожданное спасение, предтеча ничем не рисковал, легко прозревая будущее. Не прошло и нескольких секунд, как, спустив силовой трап прямо в зал суда, капитан Маделин вмешалась в ход событий, переправив Мирчу, Андрея, Регула и собачников к себе на корабль и дала команду на взлет. Она решила не рисковать и дала команду на космический прыжок.

Джамп. Через несколько минут друзья были на Альтаире. Мирча едва успел.

Ворвавшись в особняк огневика, друзья застали его в разгар сборов. Ох-хо собирался уезжать по делам — в соседнюю галактику. Мирче критик обрадовался как родному и решился на беспрецедентную щедрость — подарил поэту желанную книгу с дарственной надписью.

— Мальчик, не губи свой талант! Поверь, он у тебя есть! Перестань писать о собаках! По тебе плачет декаданс! — растроганно сказал огневик другу на прощанье.

— Пусть еще немного поплачет! — подумал объект его трогательной заботы, хватая вожделенный роман. Оторвать Мирчу от книжки и вытащить из дома собачникам удалось только после того, как он дочитал. Невероятно! Непредсказуемо! Экстаз! Приход! Теперь парень был совершенно счастлив. Можно было отправиться и в Богему. Развлечься.

— Ну и как она, эта твоя девица? — с интересом спросил Андрей, на которого балеанская аристократка произвела большое впечатление. Встреть он ее прежде на Земле, в гуманоидном облике, Штефырца на многое пошел бы, чтобы с ней познакомиться.

Мирча задумался. Сейчас, когда главные причины его раздражения исчезли, воспоминания о девушке были скорее приятными.

— Да так, — неопределенно ответил он. — Ничего особенного. Евростандарт.