Полковнику никто не верит

– Ну и дурак! – рассудительно заметил на это Василевский. – Он таким гуманизмом наверняка не страдает.

– А кто он? – с ужасом прошептал доцент.

Лицо Василевского омрачилось.

– Хотел бы я знать, кто он!

– Вы что же, своих не знаете?

– Тут уже хрен поймешь, где свои, а где чужие! – ответил Василевский и сделал решительный жест рукой. – Ладно, давай сюда свою кислоту! Только сделай так, чтобы мне себя не облить...

Виталий Васильевич направился к шкафу, где стояли реактивы, и с превеликими осторожностями начал переливать дымящуюся кислоту в широкую толстостенную чашку. Как он ни старался, но при этом несколько раз звякнул стеклом. У человека за дверью был, видимо, хороший слух. Он еще громче забарабанил в дверь и крикнул:

– Эй, там! Хватит валять дурака! Что за детство? Что вы там прячетесь? Свои – открывайте!

Виталий Васильевич осторожно поставил чашку с желтоватой маслянистой жидкостью на край стола и вопросительно посмотрел на Василевского.

– Может, не стоит?

– Заткнись! – посоветовал Василевский. – На старика посмотри. На человеке лица нет. Ему «Скорую» вызывать в пору, а у нас киллеры на хвосте висят. Делай, что я говорю!

Он взял чашку в руки и мотнул головой, чтобы Виталий Васильевич шел к двери.

– Отвлеки его разговором, – шепнул он. – Выясни, кто такой и чего хочет. Вдруг, мол, из милиции... А когда я кивну – откроешь дверь. Откроешь во всю ширь, а сам сразу в сторону! И не вздумай путаться под ногами, а то я сам тебя урою!

У химика заплетались ноги от страха, но до двери он все-таки дошел. Это действие также не укрылось от чуткого слуха Всеволода Игнатьевича.

– Эй, наука! – вкрадчиво проговорил он, едва не прикладываясь к замочной скважине губами. – Что за игры? Вы где там?

Василевский, нежно придерживая руками смертельно опасную чашку, ободряюще кивнул доценту. Тот кашлянул и спросил срывающимся от волнения голосом:

– Простите, но нам хотелось бы уточнить, кто вы и по чьему поручению действуете. Нам представляется, что вы не тот, за кого себя выдаете.

– Ты идиот, что ли? – грубо сказал из-за двери Всеволод Игнатьевич. – Совсем охренели! За кого я могу себя выдавать? За королеву Елизавету, что ли? Сказано, открывай!

Он еще раз сильно дернул за ручку. Дверь затряслась, но устояла. Виталий Васильевич оглянулся на Василевского. Тот кивнул. Химик протянул руку, намереваясь повернуть ключ. И в этот момент с противоположной стороны в замок выстрелили из пистолета. Виталий Васильевич вскрикнул, отпрянул от двери, точно ужаленный пчелой, и схватился обеими руками за живот. На лице у него появилось выражение испуга и растерянности. Он навалился спиной на шкаф и замер в этом положении на некоторое время, не отнимая рук от живота. Кажется, ему делалось все хуже и хуже.

Но Василевскому было не до него. Незваный гость с остервенением стрелял в дверной замок, решив во что бы то ни стало ворваться в помещение именно сейчас и любым способом. Дверь трещала и отвечала гулкими ударами. Самих выстрелов практически не было слышно, так как Всеволод Игнатьевич стрелял из пистолета с глушителем.

Несколькими выстрелами ему удалось выворотить замок, и дверь открылась. Разъяренный Всеволод Игнатьевич толкнул ее и ворвался в помещение. Василевский хладнокровно и расчетливо выплеснул содержимое чашки ему в лицо и отпрыгнул в сторону, чтобы брызги не попали на одежду.

Всеволод Игнатьевич издал горлом странный рычащий звук, отшатнулся назад, запрокинув голову, сделал, пятясь, два шага, закрутился на месте и рухнул на пол, ударившись затылком о ножку лабораторного стола. Над его багровым, в белых пятнах, лицом вился ядовитый парок. Всеволод Игнатьевич потерял сознание.

Василевский подхватил с пола его пистолет и с оружием в руках подскочил к раненому доценту.

– Вы как? Здорово задело?

Но Виталию Васильевичу было совсем худо. Глаза его затуманились, лицо посерело, губы дрожали. Он медленно сползал на пол. Сквозь прижатые к животу пальцы тонкой струйкой сочилась кровь.

– А-а, мать твою!.. – выругался Василевский и кинулся ко второму химику.

Павел Евгеньевич в нелепой и неудобной позе, весь скособочившись, сидел на стуле в дальнем углу комнаты. Голова его была опущена на грудь, он тяжело и прерывисто дышал, на лбу повисли капли пота.

– И этот тоже! – с отвращением сказал Василевский. – Ну, подставили вы меня, ребята!

Он обернулся на дверь, прислушался. Шагов в коридоре не было слышно. Василевский подумал о Семене, дожидающемся его во дворе, и о человеке, который с ним объяснялся. И еще о тех, кто мог находиться в «Газели».

«Вот месиловка получилась! – с досадой подумал Василевский. – С такими делами второй срок нарисуют, не постесняются. Надо полковнику звонить. Пусть берет руль в свои руки. Мне эти приключения уже надоели».

Держа в одной руке пистолет, а в другой мобильник, Василевский набрал номер служебного телефона Гурова. Наверху пока ничего не было слышно, но Василевский был готов стрелять при первой же опасности.