Полководец

Сопровождавшие десятника шляхтичи тут же порскнули в стороны. Ну да палить не стали, и то хорошо. А вот сам Андрейка немедленно сблизился с сидевшими на облучке возницей и купцом, уперев последнему в живот ствол пистоля. Находившиеся верхами охранники ничего не предпринимали, хотя им разобраться с этой четверкой не составило бы труда. Вообще, шляхтичей должно быть больше, да и лешаки не собирались никого крошить.

— Ну я Жданович! — выкрикнул парень.

— Не пальните сдуру. Выхожу.

Вовсе не лишнее предупреждение, учитывая, что на Редькине голубой мундир коронного солдата. Ну и появился он с поднятыми руками, всячески демонстрируя свои мирные намерения. Подошел и был опознан.

С этим молодым десятником, пользовавшимся особым доверием воеводы Острожского, они знакомы. Еще в зимнюю пору полусотня мальчишек встала грудью против полной конной коронной хоругви. Крепко встали. И бились так, что положили в снег не меньше половины видавших виды ветеранов.

Большинство мальчишек в том бою и полегло. Из захваченных в плен практически все были ранены. Воевода их потом выкупал у шляхтичей. Обошлось ему это дорого, но он без колебаний отдал серебро за всех. Даже зная наверняка, что половина умрет от ран. Так и вышло. В живых осталось лишь двенадцать парней. Зато теперь это самые доверенные люди воеводы, сведенные в отдельный десяток. Понятно, почему они встречали лешаков и купца.

— Здравствуй, Александр Григорьевич. — Ну а как ему не знать лично того, кто невозбранно вхож в палатку воеводы?

Вроде и вежливо здоровается, и все же неприязнь скрыть не получается. Угу. Андрейка в свое время шел на противника с высоко поднятой головой, открыто и храбро, как и подобает истинному воину. Лешаки же все больше бьют из-за угла, словно душегубы какие. Да в глазах всего войска они таковыми и были…

Когда в сумерках вошли в лагерь, рванул пороховой погреб. Знатно так рванул. Все инфлянтское войско всполошилось, переглядываясь в растерянности и силясь сообразить, что делать. То ли просто глазеть на огромное молочно-белое облако, вздымающееся в безоблачное вечернее небо, то ли хвататься за оружие и готовиться к бою.

В стане противника поднялся настоящий гвалт. Пускай далеко и ничего не расслышать, версты три как-никак, но мечущийся народ и лошадей рассмотреть можно без труда. Ну а там и представить, что именно творится в лагере. Шутка ли, взорвалась большая часть запаса пороха всего войска. Да еще и пушки разметало, потому как те располагались неподалеку.

— Ваша работа? — усмехнулся Острожский, когда Александр предстал пред его ясны очи.

— Нет, господин воевода. Мы к тому касательства не имеем. Коли приказали бы, то дело иное. Сделали бы. А так… — Александр пожал плечами. — Мне было велено встретить на той стороне купца да сопроводить его через границу.

Не верит воевода, что не лешаки погреб рванули. Ну и не надо. Боярин приказал ему тихонько, исподволь, не допустить военного столкновения между королем и воеводой. Вот он и поступает в меру своего разумения.

— Ладно, десятник. Иди уж.

— Слушаюсь, господин воевода.

— Александр Григорьевич! — окликнул Острожский, когда Редькин уже был у выхода из палатки.

— Да?

— За погреб спасибо, Саша, — вздохнув, поблагодарил воевода. — Нет у меня желания шляхетскую кровь лить. Оно вроде как… Но не я и не моей волей.

— Да не мы это, воевода, — упрямо гнул свое десятник.

— Ну, не вы, значит, не вы. Ступай.

Вернувшись в расположение десятка, помимо своих парней, купца с возницей и его охранников, застал еще одного человека. Курьер прибыл с посланием для Острожского от боярина Карпова. Они состояли в довольно тесной переписке, что вполне понятно.

Но такие курьеры доставляли почту и для лешаков. Да и останавливались всегда в их расположении. Благо имелось трое нестроевых, которые постоянно присматривали за стоянкой десятка. А значит, встретить и разместить гостей могли в любое время.

Ну и еще одна деталь. Курьеры эти были из службы безопасности. Сопровождали же их двое бойцов из конвойной сотни боярина. Ну а кому еще мог доверять Карпов, как не людям, отобранным самым тщательным образом? Корреспонденция с воеводой и сама по себе важна, а тут еще послания лешакам, которые лучше не видеть даже Острожскому. Вот и в этот раз не обошлось без тайн.

— Что мы должны сделать? — опешив, переспросил курьера Репин.

— Разнести в королевском войске оспу, — открывая кожаный футляр и предъявляя десяток запаянных стеклянных ампул, подтвердил курьер.

— Вот так вот.

— Боярин уже заканчивает собирать полки. Дивизия со дня на день выдвинется в поход.

— Куда?

— Поговаривают о новгородских землях, но доподлинно никто ничего не знает. С боярина станется и Стокгольм захватить.

— Это да. На выдумку он горазд.