Полководцы Древней Руси

— Обещай мне не преступать ряд, — еще раз повторил Ярослав.

— Обещаю, отец, — сказал Всеволод.

Великий князь умер на следующий день, в первую субботу Федоровского поста.

Всеволод убрал тело отца и возложил покойника, как и говорил Ярослав, на погребальные сани. Длинная вереница людей — бояр, младших дружинников, попов, певших песнопения, — двинулась пешими от Вышгорода к Киеву, и пришли они к святой Софии. Там после отпевания Ярослава положили в мраморную раку, а на стене храма написали об успении русского царя.

Через несколько дней Изяслав занял великокняжеский дворец, а Всеволод вместе с женой и годовалым Владимиром Мономахом двинулся в Переяславль. Вместе с ним в скорбном молчании ехали старые Ярославовы бояре, не захотевшие служить новому киевскому князю.

Затихла Русь в скорби, сомнениях и ожиданиях неведомого.

Детство

Шумно было в этот день в переяславском детинце. Маленькому княжичу Владимиру Всеволодовичу Мономаху исполнилось три года.

С утра к великокняжескому двору из соседних хором, что размещались здесь же в, детинце, потянулись бояре и дружинники — все в боевом одеянии, посверкивая металлическими шлемами и бронями, радуя глаз яркими султанами и разноцветными плащами, накинутыми на плечи поверх блистающего металла. За ними тянулись жены с детьми, разряженные в дорогие византийские ткани, отделанные мехом лис и горностаев. Вскоре площадь перед великокняжеским крыльцом была запружена народом: все ждали выхода князя Всеволода с женой и детьми — дочерью Янкой и трехлетним Владимиром.

Первым вышел на крыльцо Всеволод, за ним появилась княгиня, держа за руку Владимира, далее рядом с кормилицей шла Янка, а за ней Владимиров пестун, дядька, не отходивший ни на шаг от маленького княжича. Тут же над крыльцом подняли княжеский стяг, а к крыльцу два богато наряженных конюха подвели невысокого смирного конька, покрытого расшитым золотом чепраком под небольшим, отделанным красивым узором седлом.

Сегодня, в день трехлетия, маленького княжича по древнему обычаю должны были посадить на коня, с чего и должно было начаться его обучение ратному делу.

Владимир стоял рядом с матерыо, смотрел на колыхающуюся яркими цветными пятнами площадь, на всех этих веселых, улыбающихся людей, на живого, а не игрушечного конька, и сердце его замирало от сладкого восторга. Неужели и он, так же как отец, как его дружинники, станет скакать на копе, размахивать блистающим мечом, стрелять из лука. Его щеки порозовели, глаза от волнения стали совершенно синими.

— Ну, — Всеволод подтолкнул сына вперед, и тот сделал шаг вниз по ступеням. Пестун взял его за руку, осторожно свел вниз, а потом поднял под пазухи, показал народу. Площадь одобрительно загудела. Пестун поднес княжича к коньку и посадил в седло. Конек переступил с ноги на ногу, качнул головой, покосился на усевшегося на его спине маленького всадника, успокоился. Конюхи осторожно тронули уздечку, и конек двинулся с места. Пестун шел рядом, поддерживая княжича в седле. А тот вцепился ручонками в седельную луку, смотрел напряженным взглядом между ушами конька, боялся упасть. По конек все шел и шел по площади, и люди, с улыбками расступаясь, давали ему дорогу, и Владимир успокоился, почувствовал ногами тепло конька, его шевелящиеся бока.

— Выпрямись, княжич, выпрямись, пе бойся, — говорил ему пестун, и под мерный шаг конька Владимир потихонько выпрямился, поднял голову, увидел на крыльце радостных отца и мать…

Так началось первое учение маленького княжича.

Шли месяцы и годы, и теперь часто они вдвоем с пестуном да еще с кем-нибудь из младших отцовских дружинников выезжали до полудня из детинца за княжеские ворота, пересекали окольный град, где жили переяславские торговцы и ремесленники, и оказывались в чистом ноле. Перед ними расстилалась ровная ковыльная степь, и пе было ей ни конца пи краю, уходила она туда, где небо смыкается с землей. «Вот там торки, — показывал пестун в одну сторону, — а вой там половцы», — и он показывал в другую, но не видел Владимир ни торков, ни половцев, а лишь одно бескрайнее поле…

Святослав Игоревич, великий князь киевский.

Фрагмент памятника «Тысячелетие России»

Костяная пластина из Белой Вежи (Хазарского Саркела) с княжеским знаком Святослава.

960-е годы.

Поход Игоря на Константинополь.

Миниатюра Радзивилловской летописи.

Прием киевской княгиней Ольгой византийских послов.

Миниатюра Радзивилловской летописи.

Полянорусские украшения VI века и реконструкция убора

Наверху— русский кокошник XIX века из Каргополя.

Восточные монеты X века, носившиеся киевлянками как монисто.