Полководцы и военачальники Великой Отечественной-1

— Действиями вашей бригады, подполковник, командующий фронтом доволен. Насколько мне известно, генерал армии Ватутин представил вашу Пятьдесят пятую к наименованию «Васильковской». Сегодня ночью ожидается приказ Ставки.

Подал руку комбригу:

— Верю вам и надеюсь, что завтра возьмете Паволочь. Задача трудная, но почетная. Это будет хороший подарок Родине в честь двадцать шестой годовщины Октября.

Бригада подполковника Драгунского выполнила приказ: вышибла немцев из Паволочи и отбивала все попытки врага вернуть себе село обратно. Через три дня радисты бригады, безуспешно пытавшиеся связаться со штабом корпуса или армии, наконец услышали голос своего командующего: «Говорит Громов. Поздравляю с победой. Организуйте круговую оборону. Громите врага в тылу, мы идем к вам».

Но прийти не удалось — последовал сильный вражеский контрудар, и армия вынужденно перешла к обороне. К Паволочи прорвались остатки разбитой бригады Лупова. У Драгунского кончались боеприпасы и горючее, враг бомбил, обстреливал, атаковал непрерывно. Но танкисты верили: генерал не оставит их в беде.

Так оно и произошло.

Через несколько дней, к вечеру, над селом зарокотали моторы. Преследуемый «мессершмиттами», над самыми крышами летел «король воздуха» «кукурузник». Он сел на огороде, и раздосадованные «мессеры» убрались. Через десяток минут автоматчики привели к комбригу двух молодых пилотов. Это были ребята из эскадрильи связи Третьей танковой армии. Они передали пакет от командующего. В приказе Рыбалко значилось:

«Сегодня ночью ударом в северном направлении прорвать оборону. Разведать части противника, выйти из леса севернее Ставища. Вас встретят. Артиллерия обеспечит выход. Сигналы прохода через наши войска передадут летчики. Громов».

У-2 улетел. Комбриг приказал уничтожить оставшиеся без горючего грузовики. Жители тепло проводили танкистов, шедших на прорыв. Рейд по тылам врага был удачным. Верные, надежные «тридцатьчетверки» пробили колонне дорогу к своим. За рекой Каменкой, ставшей линией фронта, бригаду нетерпеливо ждали. Когда Драгунский явился в штаб армии на окраине Фастова, Рыбалко не узнал своего комбрига — настолько тот похудел, почернел, оброс щетиною.

— Подождите в соседней комнате, я занят. Прошло полчаса. Вдруг комбриг-55 услышал громкий, радостный и сердитый вместе, голос Рыбалко:

— Да как же вы мне не сказали?! Давайте его сюда! Быстро! Ведь я его не узнал, такого помятого и заросшего. Входи, Драгунский, милости просим, входи!

Едва комбриг вошел, Павел Семенович протянул ему обе руки:

— Обед сюда! Парикмахера сюда! Чаю сюда! Все, что есть вкусного, сюда! Садись, я сейчас позвоню Ватутину. Снял трубку и звонко, по-молодому доложил:

— Товарищ генерал армии, вышло! Драгунский здесь, у меня. Вышло!

Влажным выразительным взглядом обласкал комбрига:

— Командующий фронтом просил передать бригаде благодарность. Действиями ее личного состава он доволен.

А когда подполковник обстоятельно доложил обо всем, сказал генерал:

— Не переживай, что вывел из строя часть техники. Это решение разумное, правильное. Так считает командующий, и я к нему присоединяюсь целиком и полностью. Знай, однако, мой друг: не скоро враг сложит оружие. Потребуются еще долгие месяцы борьбы. Полную победу принесут люди. Танки, машины, минометы — дело наживное…

В трудных оборонительных боях под городом Малином, куда Рыбалко послал Пятьдесят пятую бригаду в помощь командарму-60 И. Д. Черняховскому, Драгунский был тяжело ранен и увезен в госпиталь. Однако генерал Рыбалко никогда не забывал доблестных своих офицеров. В апреле сорок четвертого (армия в это время доформировывалась на Тернопольщине) в харьковский госпиталь приехал офицер из округа. Он вручил Драгунскому ордена Красного Знамени и Красной Звезды — за Киев и Паволочъ — и полковничьи погоны. На раненого это событие подействовало, должно быть, нисколько не хуже, чем самое редкое лекарство. А вскоре пришло письмо от начальника отдела кадров армии полковника Меркульева: «Генерал вызвал меня, интересовался твоим здоровьем, приказал отправить посылку с продуктами, а главное — передать следующее: милости прошу вместе кончать войну».

Полковник Драгунский приехал перед самой Львовско-Сандомирской операцией. Это наступление войск Первого Украинского фронта под командованием маршала Конева завершило освобождение от врага Украины и вывело наши армии к Висле. Решающую роль в сражении за Львов и Перемышль сыграли танковые армии генерал-полковников Рыбалко и Лелюшенко — Третья гвардейская и Четвертая.

На третий день наступления — 16 июня — Третья танковая была введена в прорыв — узкий, шести-восьмикилометровый коридор близ деревни Колтов. Фланги прорыва прикрыли от ударов врага артиллеристы генерала С. С. Волкенштейна. Следом за Третьей в коридор вошла армия Д. Д. Лелюшенко. Через несколько дней крупная группировка вражеских войск оказалась в окружении в районе города Броды. А обе танковые армии шли вперед, беря в гигантское кольцо Львов и прикрывавшие его немецкие дивизии.