Полководцы кавказских войн

От всего увиденного и услышанного у сартипа Касим-хана сложилось весьма невыгодное для Турции впечатление. Такое донесение и ушло из Тифлиса к шахскому двору. Русско-иранская граница осталась в прежнем спокойствии...

ПАДЕНИЕ КАРСКОЙ ТВЕРДЫНИ

Осадная война день за днем шла своим чередом. Муравьев приказал еще больше ужесточить контроль за всеми дорогами и тропами, ведущими в неприятельскую крепость. Выходы из нее по ночам фуражиров совсем прекратились. Те немногие лошади, которые имелись у старшего гарнизонного начальства, теперь совсем остались без подножного корма. Сторожевыми заставами перехватывалось немало вражеских лазутчиков.

Мушир Вассиф-паша по совету британского бригадира Вильямса старался «соблюдать» законы войны. Стороны произвели обмен пленными. В турецком гарнизоне, отдавая русских раненых солдат, захваченных во время штурма, откровенно избавлялись от лишних ртов. Причем делалось это с видимым удовольствием. Своих же рядовых и офицеров, плененных русскими конными дозорами, в Карсе принимали с большой неохотой.

Тем временем в горах наступали осенние холода. В стане осажденных, помимо нехватки продовольствия, стал сказываться недостаток теплой одежды. Уже давно в султанском гарнизоне бедствовали с топливом, и в городе были вырублены все сады, деревья и кустарники. Дров едва хватало только на приготовление немудреной пищи.

Горожане, испытывавшие на себе все невзгоды наглухо блокированного многолюдного Карса, волновались. Мушир с опаской следил за поведением местных жителей, немалую часть которых составляли армяне-христиане. В их симпатиях к русским Вассиф-паше сомневаться не приходилось.

Беглецов из Карской крепости становилось все больше. Теперь ими являлись в своем большинстве голодающие люди в военной форме. Особенно участились побеги из редифа — султанского ополчения. Призванные под знамена своего правителя, ополченцы или сразу «шли» в плен, или старались горами пробраться в Анатолию, сирийские города (арабистанцы составляли немалую часть гарнизонной пехоты). Теперь карский гарнизон стал терять дезертирами и умершими от болезней по 150 человек в сутки и более.

Мушир Вассиф-паша, боясь кары Стамбула, продолжал упорствовать. Командующий Анатолийской армией приказал сократить суточную норму солдатам до небольшого хлебца весом чуть более полфунта и горсточки риса, из чего варился суп шурба. Верховых лошадей давно перебили и съели. Только генералы-паши, английские советники и командиры полков сохранили коней.

В сложившейся обстановке главнокомандующий кавказскими войсками мог уже безо всякого риска предпринять новый штурм. Но Муравьев прекрасно знал по данным разведки и опросам пленников, что дни султанской крепости сочтены и что она сама сдастся без боя, без пролития крови русских солдат. Николай Николаевич теперь не скрывал от окружающих скорого ожидания парламентеров от Вассиф-паши

Кавказские же войска, стоявшие после неудачного приступа в полном бездействии, просто рвались в бой. Им хотелось «отплатить» врагу за Севастополь...

12 ноября передовые казачьи пикеты заметили, как из главных крепостных ворот выехало верхом пять человек парламентеров. Из осадного лагеря незамедлительно высылается офицер встретить долгожданных гостей и сопроводить их к главнокомандующему.

Генерал от инфантерии Муравьев при «полном параде» принял посланцев мушира в своем лагерном домике. Старший из парламентеров, адъютант британского бригадира Вильямса майор Тиз-дель, передал личное письмо русскому полководцу от своего шефа. Тот просил о личной встрече. Николай Николаевич дал согласие. Накормленные за обильным столом парламентеры вернулись в крепость.

^Si-

Весть о прибытии назавтра к наместнику для переговоров английского военного советника коменданта вражеской крепости молнией облетела осадный лагерь:

— Карс сдается! Вот вам и возвратный должок за наш Севастополь!..

На следующий день два офицера с десятью казаками самого молодцеватого вида встретили советника от британской короны при главнокомандующем Анатолийской армией. Бригадир Фенвик Вильямс выехал из крепости на белой лошади, в полной форме, стараясь быть во всем невозмутимым. Его сопроводили к кавказскому наместнику.

Английский комиссар представился полководцу Российского государства, хорошо известному на Британских островах. Военное министерство английского двора внимательно следило за развитием искусства бранного дела, и генерал от инфантерии Николай Николаевич Муравьев, естественно, стал лицом для «изучения». К тому же воевал он не где-нибудь, а на Кавказе, столь недалеком от британской Индии.

Впрочем, Муравьев, как старый кавказец, тоже прекрасно знал о правой руке всесильного в Азиатской Турции Вассиф-паши. Знал и о его подчеркнутой старой неприязни к России.