Полководцы кавказских войн

Прекращая сей дневник, посвящу остальные дни, насколько оставшееся время и силы позволят, приведению в порядок собранных и составленных мною в течение целой жизни «Записок».

Великое было бы для меня утешение, если б встретил личт ность, которая при разумении дела охотно приняла бы от меня на сохранение обильный труд всего моего века, с тем чтобы при. удобном времени и обстоятельствах приложить старание к добросовестному обнаружению событий, не лишенных занимательности». (

Помимо дневника, Николай Николаевич Муравьев-Карский оставил и другое, не менее ценное рукописное наследие. О своей деятельности по управлению Кавказским краем и военных действиях против турок он рассказал на страницах замечательного военно-исторического сочинения — «Война за Кавказом в 1855 году». Оно вышло в свет лишь в 1876 году, но сразу в двух объемных томах.

Дневник кавказского полководца является, по сути дела, авто-? биографической повестью. Листая записи, познаешь тот жизненный путь человека, которому много пришлось повоевать, прежде чем перед ним сверкнула во всем блеске Карская победа. Труден и долог был тот путь. Но тем более он видится славным для российского Отечества. Ибо вся жизнь Муравьева-Карского посвящалась служению только России...

НАЧАЛО АРМЕЙСКОЙ СЛУЖБЫ

Расскажем, однако, и о том, как формировался наш герой.

Родился русский полководец Николай Николаевич Муравьева Карский в многодетной семье подполковника, впоследствии генерал-майора, тоже Николая Николаевича, послужившего и в армии, и на флоте. Род дворян Муравьевых относился к числу древних, но уже оскудевших. Тем не менее отец и мать (Алек-¹ сандра Михайловна, урожденная Мордвинова) дали своим шес-

терым детям прекрасное по тем временам образование, преимущественно домашнее.

Главным педагогом и наставником детей являлся отец, Мура-вьев-старший. Маленький Николай познал в отцовском доме многие науки, из которых две знал просто блестяще — мателлатику и военную историю. Познаниями в них он поражал многих. Любовь, привитая с детства к военной летописи государства России, во многом предопределила его будущее.

Кроме Николая, в историю России вошли два его брата. Старший Александр, декабрист, провел два года в сибирской ссылке, но затем дослужился до чина генерал-лейтенанта, губернаторских и сенаторских должностей. Младший — Михаил, станет графом и генералом от инфантерии. Это он за подавление Польского восстания 1863—1864 годов получит от поляков и недругов бранный эпитет «вешатель». Сам о себе он говорил: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают».

Здесь нельзя не вспомнить полного тезку отца и сына описываемых Муравьевых, их сородича — Николая Николаевича Муравьева-Амурского, тоже выдающегося деятеля русской истории, графа с 1858 года. (Муравьевы Карский и Виленский были с Амурским по прямым мужским линиям в очень дальнем родстве, но по женским, через Мордвиновых, Амурский приходился им двоюродным племянником. — Примеч. ред.)

В старой России сын небогатого дворянина-офицера «привычно» выбирал для себя военную карьеру, то есть служение Отечеству в рядах русской армии или флота. В своем дневнике Н.Н. Муравьев-Карский пишет:

«Родился я 14 июля 1794 года. Воспитывался и учился в родительском доме. В феврале 1811 года отец привез меня в Петербург для определения в военную службу. Я не имел опытности в обращении с людьми, обладал порядочными сведениями в математике, не имел понятия о службе и желал поступить в нее».

Думается, что в выборе военной профессии Николаю Муравьеву помог старший, любимый брат Александр, офицер квар-тирмейстерской части. То есть офицер армейского штаба. Юный дворянин Муравьев-младший после блестящей сдачи вступительных экзаменов тоже зачисляется в Свиту Его Императорского Величества по квартирмейстерской части с первым офицерским чином прапорщика.

Должность ему определяется начальством в точном соотношении с показанными на экзаменах знаниями. Прапорщик Николай Муравьев в его-то годы — в шестнадцать лет — назначается дежурным надзирателем и преподавателем математики в Школе колонновожатых, детище его отца, то есть сразу же становится преподавателем одного из немногих в начале XIX столетия в России военных училищ.

О днях, проведенных в Школе колонновожатых, Муравьев вспоминал так: «Щи хлебали деревянной ложкой, чаю не было, мебель была старая и поломанная, шинель служила покрывалом и халатом».

Благодаря стараниям отца, который сам готовился в юности стать математиком, будущий творец победы русского оружия под Карсом обладал обширными познаниями в математических науках. Ему доверяют даже преподавание геометрии в математических классах при чертежной канцелярии квартирмейстерс-кой части.