Полководцы Великой Победы

Николай Герасимович прибыл на полигон по приглашению своего учителя, замечательного артиллериста, полковника И. И. Грена. Испытания шли успешно. Гигантский стальной монстр уверенно метал снаряды весом более тонны на дальность почти в 46 км, причем с весьма высокой точностью. И хотя кое-что еще нуждалось в доводке, нарком с полным основанием назвал новое орудие «лучшей пушкой в мире».

Теперь можно было прекращать затянувшиеся опыты с 305-мм динамо-реактивными, или безоткатными, орудиями. Начатые почти 10 лет назад по инициативе М. Н. Тухачевского, они выявили полную непригодность подобных систем для боя с кораблями противника и весьма ограниченную способность поражать береговые цели. Что ж, как говорится, в науке отрицательных результатов не бывает, но в данном случае эксперимент, чья сомнительность была понятна специалистам, обошелся немалой затратой времени и средств, необходимых, к примеру, для разработки систем стабилизации морских зенитных орудий.

В свою очередь адмирал Кузнецов — таким стало его звание с 4 июля 1940 года — поручил И. И. Грену возглавить комиссию по выбору огневых позиций береговой артиллерии в районах Финского залива, на островах Моонзундского архипелага и полуострове Ханко. Вхождение стран Прибалтики в состав СССР, успехи советского правительства в улучшении стратегического положения государства и перебазирование управления Балтийского флота в Таллин придавали задаче укрепления передовых морских рубежей особую важность.

Планы усиления береговой обороны часто рассматривались в Кремле, нарком ВМФ лично докладывал о ходе работ. 19 октября 1940 года он вышел с заседания Совета народных комиссаров в подавленном настроении: осуществление его мечты, строительство авианосцев, откладывалось. Сталин объяснил, что авиационная и смежные с нею отрасли промышленности перегружены заказами, а потому не справляются с разработкой палубных самолетов и взлетно-посадочных устройств, без которых эти гигантские корабли беспомощны. Без необходимого оборудования авианосцы невозможно ввести в строй, а если — что маловероятно — и удастся оснастить хотя бы пару кораблей, то каждый из них, действуя в одиночку на своем флоте, будет почти бесполезен. А ведь еще предстоит обучение экипажа и летного состава, отработка тактики применения авианосцев и способов их взаимодействия с другими кораблями... Времени на это практически не оставалось.

Главное же заключалось в том, что мощности, необходимые для строительства авианосцев, были заняты сейчас линкорами и, судя по всему, освободились бы не скоро. Именно эти корабли являются символом морской мощи державы. И конечно же, напомнил Сталин, следует всячески форсировать строительство легких сил флота.

Не согласиться с его доводами было трудно, и все же отказ от мечты, пусть и временный, дался нелегко. Впрочем, лавина срочных дел возможностей для переживаний не оставляла. Один лишь контроль строительства военно-морских баз чего стоил! А развитие военно- морской науки? При самой высокой занятости практическими вопросами адмирал Кузнецов ежедневно — вернее, еженощно — успевал внимательно читать множество теоретических трудов, следить, чтобы самое ценное из них нашло отражение в руководящих документах, таких, как «Наставление по боевой деятельности подводных лодок» (НПЛ-39), «Временное наставление по ведению морских операций» 1940 года, новый Корабельный устав ВМФ.

Кроме того, внимание наркома простиралось на все бассейны морей, рек и озер страны со всем их промышленным и научным потенциалом, складами, узлами коммуникаций и другими имеющими отношение к флоту предприятиями. Ибо только лишь в СССР существовала отраслевая система управления водным хозяйством страны, предусмотрительно созданные в 30-е годы наркоматы морского и водного (речного) транспорта, рыбного хозяйства. Такие организации, как «Главсевморпуть», «Гидрография» и «Метеорология», «Экспедиция подводных работ особого назначения» (ЭПРОН) являлись, по сути, резервом ВМФ. С началом войны многие пароходства переходили в подчинение командующих флотами и флотилиями, а командиры судов и руководители получали соответствующие воинские звания, вплоть до контр-адмирала включительно. Ответственность за быстрое превращение гигантской административно-хозяйственной машины в военную также лежала на плечах адмирала Кузнецова.

Силы восстанавливать помогала дача в Архангельском, где молодые супруги жили почти круглый год. Здесь всегда тепло принимали гостей, среди которых бывал и маршал Б. М. Шапошников. Между ним и Кузнецовым установились теплые взаимоотношения и полное взаимопонимание. Беседы с этим наделенным подлинно стратегическим даром человеком Николай Герасимович находил для себя очень полезными. Возможно, тогда и пришел он к идее сделать труды выдающихся военных мыслителей прошлого настольными книгами морских офицеров.