Полмира

Бранд частенько таскал в дома богатых ящики и бочки и хорошо знал здешние крутые улочки. И эту тоже знал. Но никогда не был в этом доме и понятия не имел, как могла оказаться в нем сестра.

– Здесь, – ответил мужчина и постучал в дверь костяшками пальцев.

Бранд стоял и все не мог решить, какую позу принять, и когда дверь резко распахнулась, как раз перетекал из одной в другую и застыл с глупым видом.

Рин изменилась. Даже больше, чем он. Превратилась в женщину – высокую, с худым лицом. И волосы остригла. И на ней была туника доброго сукна, богато расшитая по вороту, под стать жене богатого торговца.

– Все хорошо, Хейл? – спросила она.

– Уже лучше, – ответил мужчина. – К нам тут вот кто пришел.

И он отступил в сторону, и свет упал на лицо Бранда.

– Рин… – прохрипел он, не зная что сказать, – я…

– Ты вернулся!

И она бросилась ему на грудь, и чуть не повалила на землю, и чуть не задушила в объятиях.

– Так и будешь стоять на ступеньках и таращиться?

И она затолкала его в дверь.

– Передай привет деткам! – крикнула она удаляющемуся Хейлу.

– Обязательно!

И она пинком захлопнула дверь и стащила рундук с плеча Бранда. А когда она ставила его на пол, выложенный красивой плиткой, с шеи ее свесилась серебряная цепочка с серебряным же ключом.

– Чей это ключ? – пробормотал он.

– Думаешь, я замуж выскочила, пока ты был в отъезде? Это мой собственный ключ к моим собственным сундукам! Ты есть хочешь? А пить? У меня…

– Рин, чей это дом?

Она широко улыбнулась.

– Твой. Мой. Наш.

– Вот этот дом – наш? – Бранд непонимающе вытаращился. – Но… как у тебя…

– Я же говорила тебе, когда-нибудь я и меч откую.

Бранд широко распахнул глаза:

– Сдается мне, то был клинок, о котором впору петь в песнях…

– Король Атиль тоже так решил.

Глаза Бранда чуть из орбит не вылезли:

– Король Атиль?

– Я открыла новый способ плавки стали. С большим жаром. Первый клинок треснул, когда мы его стали закаливать, а второй выдержал. Гейден сказала, что нужно его показать королю. А король встал в Божьем зале и сказал, что последнее слово за сталью, и лучше стали он еще не видел. И теперь, как я слышала, он носит мой меч у пояса.

И она пожала плечами, словно покровительство короля Атиля – это так, сущий пустяк.

– А потом все захотели такой меч. И Гейден сказала, что не станет удерживать меня. Сказала, что я должна быть мастером, а она – подмастерьем.

Рин пожала плечами.

– Видать, это благословение Той, что Бьет по Наковальне, как мы и говорили.

– Боги, – прошептал Бранд. – Я-то хотел изменить твою жизнь. А ты… ты сама всего добилась.

– Без тебя – не добилась бы.

И Рин взяла его за запястье и мрачно нахмурилась, заметив шрамы.

– Что случилось? Откуда это?

– Да ничего особенного. Канат соскользнул, когда корабль через верхние волоки тащили.

– Думаю, это не вся история.

– У меня и поинтересней есть.

Рин сморщила губку:

– Только без участия Колючки Бату, умоляю.

– Она спасла Императрицу Юга от ее дяди, Рин! Представляешь? Императрицу! Юга!

– Я это уже слышала. Про это поют по всему городу. Как она одна с дюжиной солдат расправилась. Потом их стало пятнадцать. В последний раз, когда я слышала про это, уже двадцать или даже больше. А еще она скинула в пропасть какого-то герцога и обратила в бегство орду коневодов, получила в награду эльфью реликвию и подняла на плечи целый корабль. Корабль! Подняла!

И она презрительно фыркнула.

Бранд удивленно поднял брови:

– Я смотрю, в песнях склонны… преувеличивать…

– Ты потом мне расскажешь, как дело было.

Рин взяла лампу и повела его через другую дверь, за которой обнаружилась лестница, уходящая вверх, в темноту.

– Пойди посмотри на свою комнату.

– У меня своя комната есть? – пробормотал Бранд – нет конца чудесам этого вечера!

Как часто он мечтал о этом? Когда у них и крыши над головой не было, и есть было нечего, и на всем белом свете они могли рассчитывать лишь друг на друга?

И она обняла его за плечи, и он наконец-то почувствовал себя дома.

– У тебя есть комната.

Когда тебя неправильно понимают

– Мне, похоже, новый меч нужен.

Колючка вздохнула, нежно опустив на стол отцовский меч. Пламя горна тут же высветило многочисленные царапины и зазубрины. За годы постоянной полировки лезвие стало почти полукруглым, оплетка рукояти висела засаленными клочьями, а дешевое железное навершие едва держалось.

Подмастерье окинула меч Колючки быстрым взглядом, а на саму нее и вовсе не глянула.

– Похоже, что так.

На ней была только обожженная во многих местах кожаная рубаха, перчатки до локтей, а плечи – голые, все в бисеринах пота, видно было, как напрягаются мускулы, когда она ворочала в алеющих углях полосу металла.

– Это хороший меч.

И Колючка провела пальцами по изрубленной стали.

– Отцовский. Много повидал. И с отцом, и со мной.

Подмастерье даже не кивнула в ответ. Не очень-то вежливо с ее стороны, но Колючка сама не отличалась хорошими манерами, и поэтому решила не таить зла на девушку.

– А мастер твой здесь? – спросила она.

– Нет.

А где? Не дождавшись ответа, Колючка все-таки спросила:

– А когда он придет?