Полмира

— Да пребудет с тобой Мать Война, мой Избранный Щит.

— Она всегда со мной, моя королева, — сказала Колючка.

— Уже почти пора. — Отец Ярви налил немного своего варева в чашу и протянул ее здоровой рукой. — Выпей.

Колючка понюхала и отпрянула.

— Пахнет омерзительно!

— Как и все лучшие зелья. Это обострит твои чувства, ускорит твои руки и притупит любую боль.

— Это мошенничество?

— Мать Исриун использует любую уловку, которую сможет придумать. — И Ярви снова протянул чашу, от которой шел пар. — Чемпион должен победить, остальное — прах.

Колючка зажала нос, проглотила, и сплюнула от отвращения.

Ральф шагнул к ней, держа щит, как поднос с двумя свежезаточенными кинжалами на нем. — Уверена, что не хочешь кольчугу?

Колючка покачала головой.

— Скорость будет моим лучшим доспехом и лучшим оружием. Скорость, внезапность и агрессивность. Впрочем, ножи тоже могут пригодиться. — Она взяла клинки и засунула их в ножны на груди и на боку.

— Еще один на удачу. — Бренд протянул кинжал, который для него сделала Рин, тот, который он пронес туда и обратно по Священной и Запретной. Тот, который спас его жизнь в степи.

— Я сохраню его. — Колючка засунула его за пояс на пояснице.

— Я бы предпочел, чтобы он сохранил тебя, — прошептал Бренд.

— Много клинков, — сказал Отец Ярви.

— Меня как-то раз застали без единого, и мне тот опыт не понравился, — сказала Колючка. — По крайней мере, я не умру от недостатка того, чем можно ударить в ответ.

— Ты не умрешь. — Бренд убедился, что в его голосе нет ни тени сомнения, даже если его сердце разрывалось от них. — Ты убьешь ублюдка.

— Ага. — Она наклонилась ближе. — Чувствую себя так, словно кишки вывалятся через задницу.

— Ни за что бы не подумал.

— Страх делает тебя осторожным, — пробормотала она, сжимая и разжимая руки. — Страх сохраняет тебе жизнь.

— Несомненно.

— Хотела бы я, чтобы Скифр была здесь.

— Тебе уже нечему у нее научиться.

— Немного той эльфийской магии бы не помешало. Просто на всякий случай.

— Чтобы она украла всю твою славу? Нет. — Бренд показал ей обе стороны меча, и морозный блеск острия, которое он полировал с первого проблеска рассвета. — Не медли.

— Никогда, — сказала она, просовывая клинок в застежку на боку и протягивая руку за топором. — А почему промедлил ты? В тот день на берегу?

Бренд вспомнил, вернувшись в тот длинный странный год, к тренировочной площадке на песке. — Я думал о том, чтобы делать хорошее. — Он повернул топор, блеснула сталь с выгравированными буквами на пяти языках. — Взглянув на это со всех сторон, понимаю, каким дураком я был.

— Ты победил бы меня, если б не промедлил.

— Возможно.

Колючка сунула топор в петлю.

— Я провалила бы испытание, и Хуннан никогда не допустил бы меня к другому. Я не убила бы Эдвала. Меня не нарекли бы убийцей. Скифр бы меня не тренировала, я не гребла бы по Священной, не спасла бы императрицу, и не было бы песен о моих великих подвигах.

— Я не потерял бы место в королевском набеге, — сказал Бренд. — Был бы теперь гордым воином Гетланда, и делал бы то, что говорит мастер Хуннан.

— И моя мать выдала бы меня за какого-нибудь старого дурака, я бы носила его ключ, портила бы всё и шила бы очень плохо.

— Ты не стояла бы против Гром-гил-Горма.

— Нет. Но у нас никогда бы не было того… что у нас есть.

На миг он посмотрел в ее глаза.

— Я рад, что промедлил.

— Как и я. — Тогда она его поцеловала. Последний поцелуй перед бурей. Ее мягкие губы прикоснулись к его губам. Ее дыхание в рассветной прохладе было горячим.

— Колючка? — Колл стоял перед ними. — Горм на площадке.

Тогда Бренд захотел закричать, но вместо этого заставил себя улыбнуться.

— Чем быстрее начнешь, тем быстрее убьешь его.

Он вытащил меч Одды и начал бить рукоятью по щиту Ральфа, и остальные начали делать то же своим оружием, по своим доспехам. Шум распространялся по рядам, люди начинали кричать, орать, напевать свои вызовы. Она была совсем не похожа на чемпиона, которого бы они выбрали, но все равно она была чемпионом Гетланда.

И Колючка зашагала прямо через грохот стучащего металла, а воины расходились перед ней, как земля под плугом.

Она шагала на свою встречу с Ломателем Мечей.

Сталь

— Я ждал тебя, — сказал Гром-гил-Горм своим распевным голосом.

Он сидел на стуле, и его беловолосые мече- и щитоносец стояли, преклонив колени, у него по бокам. Один из них улыбался Колючке, другой смотрел сердито, словно и сам бы с ней сразился. Позади них вдоль восточного края квадрата выстроились двадцать ближайших воинов Горма. Мать Исриун сердито смотрела из середины, ветер взлохматил ее волосы вокруг сухопарого лица. Сестра Скаер угрюмо стояла возле нее. За ними были еще сотни бойцов, черные очертания виднелись по всей вершине гребня, и Мать Солнце ярко светила, поднявшись за Зубом Амона.