Полмира

— Я кое-что тебе оставила.

Колючка повесила голову, все ее лицо сморщилось. Она была хорошо вооружена против презрения, боли и гнева, но этот клочок доброты внезапно вырвал из нее сдавленный всхлип.

— Все будет хорошо, — сказала Сафрит, похлопывая ее по колену. — Увидишь.

— Спасибо, — прошептала Колючка, придушила слезы и стала есть холодное варево, облизывая пальцы.

Ей показалось, что она увидела, как глаза Бренда блестят в темноте. Он подвинулся, толкнув Одду, который от этого мяукнул, словно котенок в судорожном сне. Колючке лучше спалось бы среди трупов. Она даже не позаботилась скинуть сапоги, и упала на землю, все еще теплую от тела Бренда.

Она почти заснула, когда Скифр нежно подоткнула ей одеяло.

Гнев Божий

Дни потерялись в дымке гребли, скрипе дерева, хлюпанье воды по бортам Южного Ветра. Желваки Колючки ходили с каждым взмахом, глаза Ральфа, глядевшего вверх по течению, сузились до щелочек, искалеченная рука Отца Ярви вцеплялась за его спиной в здоровую руку. Нескончаемые вопросы Колла и ворчание Сафрит, разговоры о костре, тени, ползущие по шрамам на лицах команды, постоянное бормотание инструкций Скифр, и стук, ворчание и грохот тренировок Колючки, когда Бренд погружался в сон.

Нельзя сказать, что она ему нравилась, но он не мог не восхищаться тем, как она вела себя. Всегда сражалась, несмотря на шансы, всегда поднималась, неважно как часто ее сбивали с ног. Это была храбрость. От этого он хотел быть похожим на нее.

Время от времени они выходили на берег к деревням, не принадлежавшим какой-либо стране или лорду. Лачуги рыбаков с покрытыми торфом крышами толкались в изгибах реки. Плетеные сараи, которые пастухи делили со своими животными под сенью тихого леса, по сравнению с которыми настоящим дворцом казалась лачуга, которую Бренд делил с Рин. И все это принесло волну глупой ностальгии по дому, которая его захлестнула. Отец Ярви торговался за молоко, эль и блеющих коз, и, казалось, знал каждый язык, на котором говорили люди или звери, но немного улыбок удавалось выторговать с каждой стороны. Улыбки, быть может, и бесплатны, но на Священной их запас был ограничен.

Они миновали лодки, направляющиеся на север, иногда их команды были суровыми и бдительными, а иногда выкрикивали осторожные приветствия. Что бы они не делали, пока они не пропадали из вида, Ральф внимательно следил за ними, держа в одной руке наготове свой черный лук — устрашающую штуку высотой с человека, сделанную из огромных острых рогов какого-то зверя, которого Бренд никогда не видел и не хотел бы когда-нибудь увидеть.

— Кажется, они довольно дружелюбные, — сказал он, после одной, почти веселой встречи.

— Стрела от улыбающегося лучника убьет тебя так же верно, — сказал Ральф, возвращая свой лук к рулевому веслу. — Некоторые из этих команд возвращаются домой с богатым грузом, а некоторые потерпели неудачу, и будут искать способ возместить потери, захватив богатый корабль и продав в рабство пару симпатичных юнцов с задних весел.

Колючка кивнула на Бренда.

— На этом корабле на заднем весле они найдут лишь одного симпатичного юнца.

— Ты была бы симпатичнее, если бы не хмурилась так часто, — сказал Ральф, отчего она особенно сильно нахмурилась, подтверждая его слова.

— Должно быть, министерский знак на носу отпугивает налетчиков, — сказал Бренд, втыкая топор рядом со своим морским сундучком.

Колючка фыркнула, убирая свой меч в ножны.

— Скорее их отпугивает наше оружие.

— Ага, — сказал Ральф. — Даже законопослушные люди забывают себя в беззаконных местах. У досягаемости Министерства есть пределы. Но авторитет стали распространяется на каждый порт. Отличный меч там у тебя, Колючка.

— Отцовский. — Подумав секунду, она протянула меч ему.

— Наверное, он был прекрасным воином.

— Он был Избранным Щитом, — сказала Колючка, надуваясь от гордости. — Из-за него я захотела сражаться.

Ральф одобрительно посмотрел на клинок, который часто использовали и хорошо хранили, потом нахмурился из-за навершия, которое было всего лишь уродливой железной шишкой.

— Не думаю, что это его первое навершие.

Колючка отвернулась и уставилась на спутанные деревья, на ее лице заходили желваки.

— Раньше было лучше, но теперь оно висит на цепи Гром-гил-Горма.

Ральф поднял брови, после чего последовала неловкая тишина, когда он передавал меч обратно.

— А что насчет тебя, Бренд? Твой отец воин?

Бренд хмуро уставился на цаплю, которая ходила на отмели у другого берега.

— Он мог намахнуть разок-другой.

Ральф надул щеки, и стало ясно, что этот вопрос закрыт.

— Тогда гребем!

Колючка плюнула за борт, потерев руками весло.

— Чертова гребля. Клянусь, когда вернусь в Торлби, никогда больше не прикоснусь к веслу.

— Один мудрый человек советовал мне однажды делать один взмах за раз. — Отец Ярви стоял прямо позади них. Было немало неприятного в том, чтобы сидеть на последнем весле, но худшая — что никогда не знаешь, кто стоит за плечом.

— Уж вам-то, наверное, пришлось немало погрести, — проворчала Колючка, наклоняясь для следующего гребка.