Полмира

— Отец Ярви? — Дженнер выпучил глаза. — Министр Гетланда? Который был когда-то сыном Золотой Королевы Лаитлин?

— Он самый, — сказал Ярви, проходя между морскими сундучками к корме корабля.

— Тогда это честь для меня, поскольку я слышал, что вас называют весьма хитроумным человеком. — Синий Дженнер приподнял брови, увидев Колючку. — У тебя теперь женщины тянут весла?

— У меня тут все, кто способен двигать мой корабль, — сказал Ральф.

— Почему у тебя такие странные волосы, девочка?

— Потому что пошел ты нахрен, — прорычала Колючка, — вот почему.

— О, а она свирепая! Черт с ним, с веслом, я сказал бы, что она может сломать мужика пополам.

— Не терпится попытаться, — сказала она, ничуть не польщенная.

Дженнер показал ряд желтеющих зубов с несколькими прорехами.

— Был бы я лет на десять моложе, вцепился бы в такой шанс. Но с возрастом приходит осторожность.

— Чем меньше остается времени, тем меньше хочется рисковать тем, что осталось, — сказал Ральф.

— Это верно. — Дженнер покачал головой. — Плохой Ральф вернулся из-за Последней Двери, девчонки сидят на веслах, и небеса ведают, что еще. Да уж, странные времена.

— А какие времена не странные? — спросил Отец Ярви.

— И это тоже верно! — Синий Дженнер покосился на мутное солнце. — Дело идет к обеду. Выйдем на берег и обменяемся новостями?

— Под обменом новостями ты имеешь в виду выпивку? — спросил Ральф.

— Имею, и немало.

Они нашли извилину реки, которую было легко оборонять, поставили сильный дозор и соорудили огромный костер, языки пламени которого хлестали во все стороны от непрерывного ветра, разбрасывая над водой фонтаны искр. Затем каждая команда откупорила свой бочонок эля, и было много завываний совершенно немелодичных песен, абсолютно невероятных историй, и веселье становилось все более буйным. Кто-то неблагоразумно дал Коллу пива, и он его быстро распробовал, а потом вскоре ему стало плохо, и наконец он заснул, к чрезвычайному отвращению его матери и чрезвычайному веселью остальных.

Но Колючку развлечения никогда особенно не развлекали. Несмотря на улыбки, все держали клинки поближе к рукам, а несколько человек смеялись так же мало, как и она. Кормчий Черного Пса по прозвищу Горбатый с белой полоской на лысеющей голове, казалось, вынашивал какую-то особенную неприязнь к миру. Когда он пошел отлить в реку, Колючка заметила, что он основательно осмотрел припасы Южного Ветра, и особенно окованный железом сундук Отца Ярви.

— Не нравится мне его рожа, — пробормотала она Бренду.

Он уставился на нее поверх своей плошки.

— Тебе ничья рожа не нравится.

Она никогда ничем не порицала рожу Бренда, но держала это при себе.

— Значит, его рожа мне не нравится больше других. Он один из тех, в ком нет ничего, кроме суровых взглядов и суровых слов. Морда, словно отбитая задница.

На это он ухмыльнулся, глядя в свой эль.

— О, ненавижу таких людей.

Ей тоже пришлось ухмыльнуться.

— Но под моей отталкивающей внешностью есть скрытые глубины.

— Отлично скрытые, — сказал он, поднимая чашку. — Но быть может, я начинаю их постигать.

— Как это храбро. Постигать девушку без ее позволения.

Он фыркнул элем через нос, разразился кашлем, и Одде пришлось постукать его по спине. Он как раз улучил момент и гудел свою корявую песню о том, как Бренд поднимал корабль. Спуск становился все круче, опасность все больше, и подвиг делался все более впечатляющим с каждым пересказом. Сафрит, сияя, смотрела на Бренда и говорила: «Он спас жизнь моему сыну». Единственный, кто спорил с сомнительными фактами, был сам Бренд, которому, казалось, было вовсе не комфортно от всех этих восхвалений, и он сидел словно на иголках.

— Как там, вокруг Расшатанного моря? — спросил Синий Дженнер, когда закончилась песня. — Прошел год с тех пор, как мы видели дом.

— По большей части все так же, — сказал Ярви. — Праматерь Вексен требует все больше от имени Верховного Короля. Последний разговор был о налогах.

— Чума на него и на его Единого Бога! — бросил Дженнер. — Владеть надо тем, что добудешь сам, а не требовать с других воров, только потому, что у тебя стул больше.

— Некоторые люди чем больше получают, тем больше хотят, — сказал Ярви, и народ с обеих сторон костра согласно загудел.

— Священная была свободна?

— Во всяком случае нам проблем не встретилось, — сказал Ральф. — А Запретная?

Дженнер втянул воздух через щели в зубах.

— Проклятый Конный Народ взбудоражен, как разозленные пчелы. Нападают на лодки и караваны и жгут хутора в пределах видимости Кальива.

— Какой клан? — спросил Ярви. — Ужаки? Вармеки?

Дженнер непонимающе уставился на него.

— У них есть кланы?

— И все со своими обычаями.

— Ну, они в основном стреляют одинаковыми стрелами, насколько я видел. И принц Кальива тоже не делает между ними особых различий. Его уже начинает тошнить от их насмешек, и он собирается преподать им кровавый урок.

— Такие уроки самые лучшие, — сказал Одда, обнажая рифленые зубы.

— За исключением того, что он не собирается делать это своими руками.

— Принцы редко что-то делают своими руками, — сказал Ярви.