Полмира

— Конный Народ? — прохрипел он.

— Ужаки, надо полагать, — Отец Ярви прикрыл бледные глаза от кровавого пятна Матери Солнца далеко на горизонте, — но они живут на побережье Золотого Моря. Не знаю, что привело их сюда.

— Сильное желание убить нас? — сказал Одда, когда всадники выстроились во мраке. Красное солнце отблескивало на металле наконечников копий и кривых мечей, и на шлемах, которые выглядели, как головы зверей.

— Сколько их там? — пробормотала Колючка, и на побритой половине ее головы задвигались мышцы.

— Восемьдесят? — Фрор смотрел на них так спокойно, как человек смотрит на сорняки соседа в своем саду. — Девяносто? — Он развязал мешок, плюнул в него и начал помешивать что-то внутри кончиком пальца. — Сотня?

— Боги, — прошептал Бренд. Он слышал звук копыт, когда всадники Конного Народа сжимали круг. Вопли, визги и странные трели эхом отдавались по равнине поверх стуков и рычаний команды, которые готовили свое снаряжение и взывали к богам об удаче в оружии. Один всадник подъехал ближе, чтобы попробовать пустить стрелу, его длинные волосы развевались. Бренд отпрянул, но это был лишь пристрелочный выстрел, насмешливый выстрел, и стрела упала на середине склона.

— Старый друг сказал мне однажды, что чем хуже шансы, тем больше слава, — сказал Ральф, дергая тетиву мозолистыми пальцами и заставляя ее злобно жужжать.

Досдувой убрал промасленную тряпку с обуха своего огромного топора.

— Шансы умереть тоже увеличиваются.

— Но кто хочет встретить Смерть старым, у огня? — И зубы Одды засияли от слюны, когда он блеснул своей безумной ухмылкой.

— Такой исход кажется не таким уж плохим. — Фрор сунул руку в мешок и вытащил ее покрытой синей краской, прижал к лицу, растопырив пальцы, и оставил на нем огромный отпечаток ладони. — Но я готов.

Бренд не был готов. Он стиснул щит, на котором Рин нарисовала для него дракона — казалось, это было сотню лет назад и за полмира отсюда. Он стиснул древко топора, его ладони все еще болели под бинтами от ожогов, оставленных веревками. Люди Конного Народа постоянно двигались, их отряд то распадался, то снова собирался. Они струились по равнине, как быстротекущая вода, подбираясь все ближе, белое знамя развевалось под рогатым черепом. Бренд уловил мелькание храбрых лиц, звериных лиц, воинственных лиц, их зубы были сжаты и глаза выпучены. Их было так много.

— Боги, — прошептал он. Неужели он на самом деле выбрал это? Вместо милой, безопасной, скучной жизни в кузнице Гаден?

— Скифр! — тихо и нетерпеливо прокричал Отец Ярви.

Пожилая женщина сидела позади них, скрестив ноги под одним из деревьев, хмуро глядя на погасший костер, словно решение их проблем могло скрываться среди углей.

— Нет! — отрезала она через плечо.

— Стрелы! — пронзительно крикнул кто-то, и Бренд увидел их. Черные осколки высоко взлетели, их снесло ветром. Одна вонзилась в землю рядом с ним, перья на конце подергивались. Небольшой порыв ветра мог отнести этот маленький предмет из дерева и металла ему в грудь, и он умер бы здесь под кровавым небом, и никогда не увидел бы снова свою сестру, или доки, или мусорные кучи Торлби. Даже то, что всегда ненавидел, выглядит чудесно, когда вспоминаешь об этом в таком месте, как здесь.

— Выстроиться в стену, ленивые псы! — взревел Ральф, и Бренд протиснулся между Оддой и Фрором. Дерево и металл стукнули, когда они сомкнули щиты, кромкой под соседним слева и над соседним справа. Тысячу раз он делал это на тренировочной площадке, руки и ноги двигались сами. Это было к лучшему, поскольку в его голове была только муть. Мужчины с копьями и луками толпились позади него, похлопывая первый ряд по спинам и одобрительно ворча. Те, кто были без щитов, ждали, чтобы убить любого, кто прорвется, чтобы заткнуть прорехи, когда кто-то упадет. Когда кто-то умрет. Потому что сегодня здесь кто-то умрет, и скоро.

— Да еще и до завтрака, сволочи! — выкрикнул Одда.

— Если бы я собирался кого-то убить, я бы предпочел, чтоб он был голодным, — фыркнул Фрор.

Сердце Бренда билось так, словно было готово взорвать его грудь. Его колени тряслись от желания убежать, челюсть плотно стиснулась от необходимости стоять. Стоять со своей командой, со своими братьями, со своей семьей. Он выгнул плечи, чтобы почувствовать, как плотно они к нему прижались. Боги, ему нужно было попи́сать.

— Откуда у тебя этот шрам? — прошипел он.

— Сейчас? — проворчал Фрор.

— Мне хотелось бы умереть, зная что-то о своем напарнике.

— Отлично. — Ванстер безумно ухмыльнулся, здоровый глаз белел посреди того синего отпечатка руки. — Когда ты умрешь, я тебе расскажу.

Отец Ярви сидел на корточках в тени стены щитов, выкрикивая слова на языке Конного Народа, давая шанс Отцу Миру. Но не было никакого ответа, кроме стрел, стучащих по дереву, порхающих над головами. Кто-то закричал оттого, что стрела попала ему в ногу.

— Сегодня правит Мать Война, — пробормотал Отец Ярви, поднимая свой изогнутый меч. — Ральф, научи их стрелять из лука.