Полная иллюминация

«НИКОГДА ВНУТРИ этого не бывала», – сказала женщина, которую мы продолжали считать Августиной, хотя и знали, что она не Августина. Это заставило Дедушку объемисто засмеяться. «Что тут смешного?» – спросил герой. «Она никогда не бывала в автомобиле». – «Серьезно?» – «Это совсем не страшно», – сказал Дедушка. Он открыл для нее переднюю дверь автомобиля и подвигал по сиденью рукой, чтобы продемонстрировать отсутствие злого умысла. Освободить для нее переднее сиденье показалось мне элементарной вежливостью не потому, что она была глубокой старухой, пережившей много ужасных вещей, а потому, что это был ее первый раз в автомобиле, а я думаю, что сидеть на переднем сиденье клевее. Позднее герой сообщил мне, что в Америке это называется сидеть на стреме[8]. Августина села на стреме. «Ты ведь не будешь путешествовать слишком быстро?» – спросила она. «Нет», – сказал Дедушка, устраивая свой живот под рулем. «Скажи ей, что автомобили очень безопасны, и ей не следует бояться». – «Автомобили – это безопасная вещь, – проинформировал ее я. – Некоторые даже оснащены воздушными подушками и зонами смятия, но этот не оснащен». Я думаю, что она не была в расцвете готовности услышать звук врммммм, сфабрикованный автомобилем, потому что объемисто закричала. Дедушка успокоил автомобиль. «Я не могу», – сказала она.

Что же мы сделали? Мы поехали на автомобиле следом за Августиной, которая пошла пешком. (Сэмми Дэвис Наимладшая пошла вместе с ней, чтобы составить ей компанию и чтобы нам не пришлось нюхать сучий пердеж в автомобиле.) Отсюда всего один километр расстояния, сказала Августина, так что она могла идти пешком, и мы все равно успевали доехать, прежде чем станет слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть. Должен сказать, это выглядело очень странно – ехать следом за человеком, который шел пешком, особенно когда человек, который шел пешком, был Августиной. Она была в состоянии пройти всего несколько десятков метров, прежде чем утомлялась усталостью и совершала привал. Когда она приваливалась, Дедушка глушил автомобиль, и она садилась на стреме, а потом снова пускалась в путь своим странным макаром.

«У тебя есть дети?» – спросила она Дедушку, пока переводила дух. «Конечно», – сказал он. «Я его внук», – сказал я сзади, отчего почувствовал себя до того гордым человеком, потому что, кажется, впервые произносил это вслух, и я ощутил, что Дедушку это тоже сделало гордым человеком. Августина очень улыбнулась. «Я этого не знала». – «У меня двое сыновей и дочь, – сказал Дедушка. – Саша – сын моего самого состарившегося сына». – «Саша», – сказала она, будто желала услышать, как зазвучит мое имя, когда она сама его изречет. «А у тебя есть дети?» – спросила она меня. Я засмеялся, потому что подумал, что это странный вопрос. «Он еще молодой», – сказал Дедушка и положил руку мне на плечо. Это было очень трогательно – почувствовать его прикосновение и вспомнить, что руки тоже могут быть средством любви.

«О чем вы говорите?» – спросил герой. «У него есть дети?» – «Она хочет знать, есть ли у тебя дети», – сообщил я герою, и я знал, что это его насмешит. Но это его не насмешило. «Мне двадцать», – сказал он. «Нет, – сообщил я ей. – В Америке иметь детей необщепринято». Я засмеялся, потому что знал, что звучу по-дурацки. «У него есть родители?» – спросила она. «Конечно, – сказал я. – Только его мама работает профессионалом, и готовить ужин для его папы – в порядке вещей». – «Мир постоянно меняется», – сказала она. «У вас есть дети?» – спросил я. Дедушка презентовал мне выражение лица, которое означало: заткнись! «Тебе не обязательно отвечать, – сообщил он ей. – Если ты этого не жаждешь». – «У меня есть моя малышка», – сказала Августина, и я знал, что это был конец собеседованию.

Во время ходьбы Августина не исключительно шла. Она поднимала камни и передвигала их к обочине. Если она свидетельствовала мусорную вещь, она ее тоже поднимала и передвигала к обочине. Когда на дороге ничего не было, она бросала камень на несколько метров перед собой и потом подбирала его, потом снова бросала перед собой. Это поглотило большое количество времени, и мы никогда не двигались быстрее, чем очень медленно. Я ощутил, что это раздражает Дедушку, потому что он усиленно сжимал руль и еще потому, что он сказал: «Это меня раздражает. Будет темно, когда мы туда приедем».

«Мы близко, – много раз говорила Августина. – Скоро. Скоро». Мы преследовали ее вдоль дороги и через поле. «А через поле можно?» – спросил Дедушка. «Кто нам воспрепятствует?» – сказала она и с помощью пальца продемонстрировала, что никого не существует вокруг на многие километры. «Она говорит, что никто нам не воспрепятствует», – сообщил я герою. Он повесил на шею фотоаппарат и находился в предвкушении множества фотографий. «Ничего не растет здесь больше, – сказала она. – Это даже никому не принадлежит. Просто земля. Кто ее захочет?» Сэмми Дэвис Наимладшая сгаллопировала на автомобильный капот и уселась в позе эмблемы мерседеса.