Полная иллюминация

Пожалуйста, передай от меня привет своей семье, всем, кроме бабушки, конечно, поскольку она не знает, что я существую. Если ты возжелаешь проинформировать меня о каких-либо вещах про свою семью, я буду очень расположен слушать. Для одного примера: проинформируй меня дополнительно про своего миниатюрного брата, которого, как я знаю, ты любишь так же, как я люблю Игорька. Для другого примера: проинформируй меня про своих родителей. Мама спрашивала вчера о тебе. Она сказала: «И что насчет баламутного еврея?» Я проинформировал ее, что ты не баламут, а хороший человек, и что ты не такой еврей, как жид, а такой, как Альберт Эйнштейн или Джерри Сайнфельд.[6]

Я предвкушаю с гусями на коже твоего последующего письма и последующего раздела твоего романа. В промежуточное время надеюсь, что ты обожаешь этот следующий раздел моего. Пожалуйста, удовлетворись им, пожалуйста.

Бесхитростно,

Александр

Необычайно емкотрудный поиск

БУДИЛЬНИК произвел шум в 6:00 утра, но шум логически бессвязный, потому что мы с Дедушкой не произвели промеж собой ни одного храпунчика. «Иди за евреем, – сказал Дедушка. – Я буду околачиваться внизу». – «Завтрак?» – спросил я. – «О, – сказал он. – Давай спустимся в ресторан и съедим завтрак. А потом ты сходишь за евреем». – «Как насчет его завтрака?» – «У них ничего без мяса не будет, зачем делать человеку неловкость?» – «Ты сообразительный», – сообщил я ему.

Мы были очень осмотрительны, отбывая из номера, чтобы не сфабриковать шума. Нам не хотелось, чтобы герой проведал, что мы едим. Когда мы сели насестом в ресторане, Дедушка сказал: «Ешь избыточно. Это будет долгий день, и кто знает, когда мы поедим снова?». По этой причине мы заказали три завтрака на двоих и съели избыточно колбасы, являющейся отменным пищепродуктом. Когда мы закончили, мы купили у официантки жевательную резинку, чтобы герой не разоблачил завтрак из наших ртов. «Веди еврея, – сказал Дедушка. – Я буду терпеливо околачиваться в автомобиле».

Я уверен, что герой не находился в покое, потому что прежде чем я успел вторично звездануть в дверь, он сделал ее открытой. Он был уже при одежде, и я увидел, что он облачен в пидараску. «Сэмми Дэвис Наимладшая съела все мои документы». – «Это невозможно», – сказал я, хотя, по правде, я знал, что это было возможно. «Я положил их на тумбочку, когда ложился спать, а когда проснулся, она их дожевывала. Это все, что удалось из нее вырвать». Он экспонировал наполовину прожеванный паспорт и несколько кусков карты. «Фотография!» – сказал я. «Это не страшно. У меня много копий. Она успела умять только две, когда я ее остановил». – «Мне так стыдно». – «Что меня беспокоит, – сказал он, – это то, что ее не было в номере, когда я ложился спать и закрывал дверь». – «Она у нас сука сообразительная». – «Не иначе», – сказал он, применяя ко мне рентгеновское зрение. «Она потому такая сообразительная, что еврейка». – «Хорошо, что хоть очки мои не съела». – «Она бы не стала есть очки». – «Она съела мое водительское удостоверение. Она съела мой студенческий билет, кредитную карточку, горсть сигарет и немного денег…» – «Но очки она бы есть не стала. Она не животное».

«Слушай, – сказал он, – как ты смотришь на то, чтобы слегка позавтракать?» – «Что?» – «Завтрак», – сказал он, опуская руки себе на живот. «Нет, – сказал я, – я думаю, приступить к поиску будет первостатейнее. Мы хотим обыскать как можно больше пространства, пока не погас свет». – «Но сейчас только 6:30». – «Да, но 6:30 не будет вечно. Смотри, – сказал я и указал пальцем на свои часы, которые были «Ролексами» из Болгарии, – уже 6:31. Мы кладем время не по назначению». – «Может, хоть что-нибудь?» – сказал он. «Что?» – «Один крекер. Я по-настоящему голоден». – «Это не подлежит обсуждению. Думаю, самое лучшее…». – «Пара минут у нас есть. Чем это из тебя пахнет?» – «Ты выпьешь одно мокачино в ресторане внизу – и конец собеседованию. Постарайся натянуть его по-быстрому». Он начал что-то говорить, но я приложил палец к губам. Это знаменовало: ЗАТКНИСЬ!