Полная иллюминация

«Не назавтракались?» – спросила официантка. «Она говорит: доброе утро, не желаете ли мокачино?» – «О, – сказал он. – Скажи, что желаем. И может быть, хлеба или что-нибудь типа того». – «Он американец», – сказал я. «Я знаю, – сказала она. – Не слепая». – «Но он не ест мяса, поэтому дайте ему мокачино». – «Он не ест мяса?!» – «У него с мясом несварение», – сказал я, потому что не хотел делать ему неловкость. «Что ты ей говоришь?» – «Я сказал ей не делать его слишком водянистым». – «Хорошо. Ненавижу водянистый». – «Итак, одно мокачино будет адекватно», – сообщил я официантке, которая была очень красивая и с невиданным избытком бюста. «Мы его не варим». – «Что она говорит?» – «Тогда дайте ему капучино». – «Капучино мы тоже не варим». – «Что она говорит?» – «Она говорит, что сегодня особые мокачино, потому что они кофе». – «Что?» – «Не желаете ли пройтись со мной лунной походкой в знаменитой дискотеке, когда стемнеет?» – спросил я у официантки. «Американца приведешь?» – спросила она. Это ж надо было так на меня помочиться! «Он еврей», – сказал я, и я знаю, что мне не следовало этого изрекать, но у меня началось ужасное самоощущение. Проблема в том, что самоощущение ухудшилось после того, как я это изрек. «О, – сказала она. – Я никогда раньше еврея не видела. Можно посмотреть на его рожки?» (Возможно, ты подумаешь, что она об этом не осведомлялась, Джонатан, но она осведомилась. Я не сомневался, что у тебя нет рожек, поэтому попросил ее присматривать за своими делами и всего-навсего принести еврею кофе, а суке – две порции колбасы, потому что кто знает, когда ей предстоит поесть снова.) Когда кофе прибыл, герой отпил от него очень ограниченное количество. «У него ужасный вкус», – сказал он. Это одна вещь, когда он не ест мяса, и это другая вещь, когда он принуждает Дедушку околачиваться спящим в автомобиле, но это совершенно третья вещь, когда он клевещет на наш кофе. «ТЫ БУДЕШЬ ПИТЬ ЭТОТ КОФЕ, ПОКА Я НЕ УВИЖУ СВОЕ ЛИЦО НА ДНЕ ЭТОЙ ЧАШКИ!» Я не имел ввиду рычать. «Но это глиняная чашка». – «А МНЕ ПЛЕВАТЬ!» Он допил кофе. «Тебе не обязательно было его допивать», – сказал я, потому что ощутил, что он вновь начал возводить между нами Великую Китайскую стену, извлекая из штанов кирпичи. «Все о’кей, – сказал он и поставил чашку на стол. – Кофе был отменный. Вкуснятина. Я наелся». – «Что?» – «Можем идти, когда ты будешь готов». Лаптем прикидывается, подумал я. Даже парой лаптей.

На выведение Дедушки из сна ушло несколько минут. Он запер себя внутри автомобиля, и все окна были задраены. Я вынужден был звездануть по стеклу с избытком насилия, чтобы сделать его проснувшимся. Я был удивлен, что стекло не дало трещины. Когда Дедушка открыл наконец глаза, он не знал, где он находится. «Анна?» – «Нет, Дедушка, – сказал я через окно. – Это я, Саша». Он закрыл глаза веками, а веки руками. «Я тебя с кем-то перепутал». Он коснулся головой руля. «Мы в расцвете готовности, – сказал я через окно. – Дедушка?» Он сделал большой вдох и открыл двери.

«Как нам туда попасть?» – осведомился Дедушка у меня, как у сидящего на переднем сиденье, потому что, когда я в автомобиле, я всегда сижу на переднем сиденье, если только автомобиль не мотоцикл, которым я управлять не умею, хотя скоро научусь. Герой и Сэмми Дэвис Наимладшая сидели сзади и присматривали каждый за своим делом: герой жевал ногти на пальцах рук, а сука – хвост. «Я не знаю», – сказал я. «Осведомись у еврея», – распорядился он, и я осведомился. «Я не знаю», – сказал он. «Он не знает». – «Что значит он не знает? – сказал Дедушка. – Мы в автомобиле. Мы в расцвете готовности выдвигаться. Как он может не знать?» Теперь его голос был объемистым, и это напугало Сэмми Дэвис Наимладшую, которая решила залаять. ГАВ. Я спросил у героя: «Что значит ты не знаешь?» – «Все, что я знаю, я тебе сообщил. Я думал, что один из вас окажется специально подготовленным гидом с удостоверением Наследия. Я, между прочим, за удостоверение отдельно заплатил». Дедушка звезданул по автомобильному гудку, и он издал звук. БИП. «У дедушки есть удостоверение!» – проинформировал его я, ГАВ, что было достоверной достоверностью, хотя его удостоверение было для управления автомобилем, а не для поиска потерянной истории. БИП. «Пожалуйста!» – сказал я Дедушке. ГАВ. БИП. «Пожалуйста! Ты делаешь это невыносимым!» БИП! ГАВ! «Заткнись, – сказал он. – И суку заткни, и еврея!» ГАВ! «Пожалуйста!» БИП! «Ты уверен, что у него есть удостоверение?» – «Конечно», – сказал я. БИП! «Я бы не стал тебя обманывать». ГАВ! «Сделай что-нибудь», – сообщил я Дедушке. БИП! «Не это», – сказал я с объемностью. ГАВ! Он приступил к вождению, на что имел подтвержденное удостоверением право. «Куда мы направляемся?» Мы с героем сфабриковали этот запрос одновременно. «ЗАТКНИТЕСЬ!» – сказал он, и мне не пришлось переводить это для героя.