Полная история масонства в одной книге

К началу 1730-х годов в Париже уже имелись пять лож. Считается, что первая ложа (она фигурирует в документальных источниках под различными названиями) была основана еще в 1725 году, хотя конституцию (за ее основу была взята конституция Великой ложи Англии) получила лишь в 1732-м. Известно, что в основании и деятельности этой ложи деятельное участие принимал Чарльз Рэдклифф, граф Дервентуотер, убежденный якобит, который впоследствии, в один из своих тайных наездов в Англию, был схвачен, приговорен «к усекновению головы» и казнен на эшафоте. Если верить довольно неопределенным сведениям масонских историков, часто любящих изъясняться обиняками, он якобы был первым Великим Мастером (гроссмейстером) этой ложи с 1736 года. А после него на эту должность был якобы избран граф Гарнуэстер, которого в силу этого можно считать вторым Великим Мастером Франции.

Впрочем, не отставали от якобитов и представители лояльно настроенной части английского дворянства, сохранившие верность новой Ганноверской династии. Во всяком случае, на страницах английских и французских газет нет-нет да и появлялись сообщения о заседаниях парижских лож, учрежденных родовитыми английскими аристократами. Кстати, в числе именитых лиц, присутствовавших на этих заседаниях, часто мелькало имя Монтескье.

«Чума» масонства начинает быстро распространяться по французской земле, и в 1732 году «английские ложи» появляются сначала в Бордо, а вслед за ним и в других городах Франции: Лионе, Руане, Монпелье, Авиньоне, Нанте и Тулузе.

Наконец признанным главой парижских лож становится молодой французский аристократ, герцог д\'Антен, который явился третьим по счету Великим Мастером, если следовать исторической хронологии, и первым – если придерживаться чисто французской линии происхождения.

Учитывая легкий и беззаботный нрав французов, вряд ли стоит удивляться тому, что «заседания» собиравшихся в ресторанах, кабачках, а затем и в гостиницах «братьев» мало походили на таковые и скорее напоминали шумные застолья с обильными возлияниями, сопровождавшиеся карточными играми. Вскоре, однако, таинственность самих организаций, с одной стороны, и шумность собраний, с другой, привлекли к масонству пристальное внимание полиции, следившей за распространением этого «опасного» движения с тех самых пор, как оно выплеснулось за пределы Англии.

Известно, например, что 10 сентября 1737 года полицейские нежданно-негаданно нагрянули на одно из заседаний масонов, происходившее в гостинице, размещавшейся возле дома крупного французского виноторговца Шапло. Собственно, именно он и заявил в полицию на масонов, жалуясь на огромное количество кабриолетов, слуг и толпы зевак, собравшихся у гостиницы и потревоживших покой «добропорядочного буржуа». Несмотря на энергичные протесты Великого Мастера герцога д\'Антена, полицейский комиссар настоял на закрытии собрания, причем содержатель гостиницы поплатился большим штрафом. Однако ни полицейская слежка, ни участившиеся запреты на проведение собраний не помешали дальнейшему распространению масонства в самом Париже, и заседания в тех или иных снискавших популярность у масонов гостиницах продолжались.

Очевидно, такое времяпрепровождение членов масонских лож было вполне в духе и времени, и самих французов. Так, например, в одной из французских газет за 1736 год приводится сообщение такого рода: «Сколь старое, столь и знаменитое в Англии общество делается модным. Кто хочет вступить в него, должен внести 10 луидоров и в придачу сказать много добрых слов. Недавно было принято 10 новых сочленов, и церемония закончилась обедом, на котором присутствовали люди новых чинов, причем герцог, прежде чем садиться за стол, выиграл у одного английского лорда 700 луидоров в пике».

Неудивительно, что при такой открытости и огласке старания полиции разузнать масонские «тайны» увенчались успехом: ей с помощью одной подкупленной певички удалось заполучить описание масонского ритуала, которое тотчас было разглашено и вынесено на публичное осмеяние. Последовал шквал насмешек: танцовщицы исполняли в театре «масонский танец»; ученики иезуитской школы исполняли «масонскую пантомиму», в которой высмеивали принятие в члены братства; в театре марионеток появился новый персонаж – петрушка-масон; страницы газет заполняли сотни ядовитых памфлетов, и так далее, и тому подобное. Но это, как всегда, произвело обратный эффект: масонство получило такую мощную рекламу (пусть и с добавлением приставки «анти-»), что стало модным поветрием и в него хлынули представители всех трех сословий.

Разумеется, ситуация была гораздо серьезнее, чем это может показаться из наших описаний, тем более что за дело взялся Ватикан. Так, Папа Климент XII в особой булле от 7 апреля 1738 года обвинял свободных каменщиков в лицемерии, притворстве, ереси и извращениях, особо вменяя им в вину таинственность и скрытность и грозя виновным в принадлежности к масонству отлучением от церкви.