Полная история масонства в одной книге

Вот на этой-то волне в 1906 году, менее чем через год после русской революции 1905-го, из Парижа в Россию приезжает М. М. Ковалевский с директивой открыть здесь масонские ложи. Естественно, что масонство с его идеей человеческого братства и ненасильственного изменения мира привлекает к себе прежде всего российскую интеллигенцию, движимую единым стремлением – реорганизовать существующий абсолютистский строй, причем по возможности мирно, а потому оно распространяется главным образом среди городского населения России, находя сторонников среди людей, чуждых идее изменения общественного строя революционным путем и желавших перемен путем мирных реформ. К ним принадлежали сливки русского общества: М. М. Ковалевский, И. И. Баженов, В. А. Макланов, Д. О. Бебутов и другие – для них масонство было объединяющей идеей, своеобразным центром, предоставлявшим им возможность «общения по интересам».

Наиболее влиятельными в кругах столичного масонства были правые кадеты, люди, причастные к политике, которых нередко называли «мирнообновленцами», поскольку они ратовали за обновление страны путем мирных реформ. Бывший масон Л. Н. Черман в своих мемуарах вспоминает, что в его ложе числились 16 человек, в основном кадеты, эсеры, меньшевики, такие как Н. А. Бородин, А. А. Леонтьев, С. П. Швецов, И. И. Майко, Н. С. Чхеидзе, каковой факт служит убедительным доказательством того, что русское масонство того времени не было ни религиозно-этическим, ни философским, ни революционным, а чисто политическим движением.

С этим согласен и Б. Телепнев, автор «Очерков истории русского масонства», вышедших в Лондоне в 1928 году. «Деятельность масонских лож, – пишет он, – едва ли можно назвать собственно масонской, поскольку она была устремлена главным образом к политической цели – упразднению российской автократии и установлению демократического режима в империи; члены этих лож входили в сферу влияния Великого Востока Франции. Это, по существу, политическое объединение в 1913–1914 гг. охватывало до 40 лож…»

В силу того, что масонство в России было политизировано, среди членов лож порой оказывались и атеисты, поскольку, как пишет известный русский масон М. А. Осоргин, «неверующий человек ужасно любит всякие ритуалы и считает, что каждому человеку они необходимы: они дают чувствовать общность, соборность, в них играют роль всякие священные предметы, в них красота и иерархия». Однако возможные разногласия по поводу религии не являлись в их работе каким-либо камнем преткновения, ибо главное, что связывало «братьев», – это идеалы свободы и братства, на достижение которых они устремляли все свои силы.

В эти же годы (1905–1906) в России оживилась и деятельность мартинистов благодаря частым наездам в столицу адептов вновь возрожденного мартинизма – докторов Папюса и Филиппа. Близки им по духу были и филалеты, ведшие свое происхождение от оккультных кружков XVIII века, распространенных главным образом в Европе. Мартинистской по духу была и ложа «Люцифер», возникшая примерно в 1910 году, в которую входили известные русские поэты-символисты Вячеслав Иванов, Валерий Брюсов, Андрей Белый; по воспоминаниям Брюсова, их туда привело увлечение всем оккультным, и они, собираясь вместе, пытались практиковать всякого рода магические ритуалы, в том числе и черно-магические. Впрочем, общество просуществовало недолго и вскоре распалось.

В 1907 году вышла в свет книга Н. П. Васильева «Правда о кадетах», вызвавшая своего рода сенсацию в обществе, после которой о масонстве заговорили все. В книге приводились сведения о том, что многие члены Государственной думы, в частности Е. И. Кедрин, были связаны с масонством и руководствовались его директивами в своей политической деятельности.

Вскоре выяснилось, что «обителью» масонской ложи в Государственной думе служило Вольно-экономическое общество, состоявшее из людей знатных, богатых и весьма зажиточных. Впрочем, масоны и не скрывали своей связи с финансово-промышленными кругами и в своей декларации открыто заявляли: «В ныне переживаемый человечеством капиталистический период развития очень многое зависит от финансовых кругов, а поэтому вполне обоснованна связь масонских членов с финансовой верхушкой».