Полная история регги: от истоков до наших дней

В добавление к тому, что Studio One запустила его карьеру в звукозаписи, прежде чем его голос полностью сломался, связь с ней обеспечила Джо знакомство с Ray Symbolic, сетом, который он называет «чемпионом звука, гремевшим на весь мир». Он так объясняет: «Я прибежал на Ray Symbolic, когда они играли даб-плейты со Studio One. Однажды вечером они играли на Кросс-роуд, и я немного там тостировал – и толпа была вне себя. Этот звук базировался на Чизхольм-авеню и затем переехал на Хагли-Парк-роуд в клуб Bionic, который они и построили. Они играли регги-музыку и диско-музыку, и я один мог под нее работать диджеем. Джа Скрю был моим селектором, и мы с ним стали работать как команда».

Джо уважали за его неутомимость, поскольку он был способен работать всю ночь без перерыва, оседлав тяжелые биты, заботливо выбранные для него Скрю. К тому времени, когда он получил имя Ранкин Джо в 1977-м, его стойкий стиль, отлично подходящий для тяжелых корневых ритмов, привел его и его напарника на King Sturgav, очень влиятельную саунд-систему, основанную Ю-Роем в соседнем районе Кокберн-Пен, расположенном к северу от загруженной транспортом Третьей мили и известном как оплот лейбористов. Именно здесь Джо развил свою фирменную фразировку «бонг-дидли-бонг», стилистическую находку, позже адаптированную многими тостерами эпохи дэнсхолла.

Ю-Рой говорит, что сначала его система называлась King Stereograph («Король Стереограф»), но, следуя извилистому уличному жаргону Кингстона, он остановился на имени King Sturgav («Король Старгав»). В течение года, когда к сету примкнули Ранкин Джо и Джа Скрю, разогревающим на звуке был Чарли Чаплин, мускулистый молодой диджей, который часто вносил юмор в свои тосты – еще один важный элемент зарождающего стиля дэнсхолл. «Со школьных времен я всегда много шучу и разыгрываю сцены, – подтверждает дредлок Чаплин своим скрипучим баритоном, сидя в отеле Sheraton в Кингстоне, где он, очевидно, имеет много друзей. – Тебе не хочется, чтобы люди грустили, и ты не хочешь напоминать им о том, как опасна жизнь. Иногда ты должен дать им передышку и заставить смеяться».

Чаплин (Ричард Беннетт) родился и вырос в районе Ред-Пондс в Спаниш-таун, в двенадцати милях к западу от Кингстона. Он взял себе прозвище Чарли Чаплин еще в школе – ему нравилась походка великого комика. В 1973 году, в возрасте четырнадцати лет, он переехал в район Олимпик, политически нестабильное гетто, где симпатии были на стороне лейбористов. От его нового дома было недалеко до King Sturgav. «Sturgav был звуком для народа, – говорит он. – Если Gemini и Echo Tone предназначались для высшего общества, то Sturgav был для всех. Концепция Ю-Роя как растамана была такая: когда бедный человек хочет потанцевать и сделать деньги, он идет на Sturgav, потому что этот звук для всех людей. Со школьных времен мы тоже привыкли ходить туда, и я всегда говорил, что хотел бы диджеить как Ранкин Джо, с восьми часов вечера до шести утра. Это вдохновляло меня, потому что каждый второй диджей делал программу на два-три часа, и все. Когда Ранкин Джо заканчивал работу, я на час становился диджеем, а потом мне позволили разогревать микрофон для Джо. Я совсем отстал в школе, но я бросил школу и стал заниматься звуком».

Как и в случае с Тринити, Чаплин говорит, что музыка удержала его от того, чтобы покатиться вниз. «Тауэр-Хилл – это военное сообщество, один из самых грубых гарнизонных поселков в Кингстоне. Чтобы выжить там, ты должен им всем соответствовать, но мой статус молодого перспективного диджея меня оберегал: появились люди, которые вызвались меня охранять, и я уже не мог оступиться. Я был разогревающим диджеем на Sturgav примерно полтора года; меня вызывали в 12 ночи, и я делал четыре песни, а если Ранкин Джо не приходил на работу, я держал на себе все танцы. В те дни это был просто фристайл, да: ты открывал свое сознание и говорил в ритм немного, стараясь зарядить счастьем толпу. Никакой написанной лирики – только то, что ты придумывал на ходу, например, ты видел, как девушка идет с пивом, и тут же развивал тему, и людям это должно было понравиться».

Хотя многие продюсеры хотели его записать в конце 1970-х, Чаплин предпочитал концентрироваться на работе в саунд-системах и до студии добрался значительно позднее. «Все, что я хотел делать, – это быть на саунд-системе. Ты молодой еще, и просто хочешь, чтобы эта большая толпа следовала за тобой, и у тебя действительно нет времени ни на одну студию, так как мы играли каждую ночь, кроме вторников; никакого денежного вознаграждения не было, потому что это был не наш мотив в то время – мы просто делали то, что нам нравится».

Позже он внесет свою заметную лепту, записывая хиты для Роя Казинса и других проницательных продюсеров.

* * *