Полная история тайных обществ и сект мира

Несмотря на собственные многочисленные заявления о своем первенстве в расшифровке карт Таро, Папюс не столько расшифровал их, сколько использовал как основание, на котором он воздвиг монумент оккультизму и мистицизму. Многие постулаты в его книгах, особенно в «Цыганском Таро», выглядят проблематично, многие места (что для него нехарактерно) часто темны, запутанны и высокопарны. Тем не менее, к его чести, нужно сказать, что в своих книгах ему удалось рассмотреть символику карт в самом широчайшем спектре современных знаний, детально увязав их с комплексным эзотерическим мышлением, причем в достаточно систематизированном виде. До него в XIX, да и в начале XX века никто этого не предпринимал — даже знаменитый Элифас Леви.

Заслуживает упоминания и еще одна книга, выпущенная на рубеже веков, — «Методологические вопросы практической магии» («Trait'e m'ethodique de magie practique»), в которой он исследует различные аспекты магии, включая астрологию, талисманы, способы вызова духов и даже народные магические заклинания. В этой книге, как и большинство магов того времени, он особое внимание уделяет рассмотрению применения в магических целях такого аспекта мистического действа, как воля.

Так почему же Папюс как маг не получил заслуженных славы и признания ни у современных оккультистов вообще, ни у тароистов в частности? Во-первых, потому, что Папюс знаком многим из них только как автор «Цыганского Таро», труда, как отмечалось выше, весьма проблематичного. Во-вторых, многие его мысли, да и сама философия основываются на малоизвестных концепциях французского оккультизма и мистицизма XVII–XIX веков, практически не известных читателям. И наконец, немаловажным препятствием является все тот же пресловутый языковой барьер, так как лишь очень немногие из книг Папюса переведены на английский, а английский, как это ни парадоксально, пока что единственный язык в мире, на котором читает и с которого переводит книги подавляющее большинство современных эзотериков и специалистов по Таро.

Тем не менее, благодаря Папюсу, его знаниям, сочинениям, энтузиазму, умному руководству и тому, что мы сегодня называем «сетевой работой», карты и система Таро стали частью нашей жизнью, их широко изучают и применяют на практике, вследствие чего за Папюсом все больше утверждается слава одного из ведущих французских оккультистов XIX века.

« Мир на земле и благоволение в человеках». По прошествии одиннадцати лет супружеской жизни в семье Папюса случилось чудо: 2 января 1906 года в семье Анкосов родился сын, которого назвали Филиппом — в честь того, кого Папюс отныне почитал как своего учителя.

А затем история повторилась. В 1913 году, когда мальчику было семь лет, он порезал кухонным ножом палец. Рана загноилась, началось заражение крови. Никакие гомеопатические и лекарственные препараты, включая магические амулеты и пассы, к которым прибегал Жерар, не помогали, и любящий отец пребывал в полном отчаянии.

Как раз в это время ему приснился сон: к нему неожиданно явился сам доктор Филипп и сказал: «Отдай мальчика». К своему ужасу, Жерар понял намек: тот говорил о «принесении в жертву» сына. Но в отличие от Филиппа Жерар на такое решиться не мог. Будь у него, как у Филиппа, пятеро детей, еще куда ни шло. Но отдать на «заклание» единственного обожаемого сына — нет, это было выше его сил. Вечером Папюс повесил на шею мальчика талисман с магическими символами, очертил круг и начал заклинать духов, приказывая им явить чудо исцеления. Заклинание помогло: на третий день Филиппу стало лучше, и он постепенно пошел на поправку.

Однако после чудесного исцеления ребенка здоровье самого Папюса резко ухудшилось. Его стали преследовать голоса и видения. Мало-помалу исчезли и целительские способности, так что смертельные случаи среди его больных заметно участились. Матильда считала, что кто-то наслал на мужа порчу, но сам Папюс отлично знал, что произошло. Разложив карты Таро, он с точностью до дня вычислил дату своей смерти, которая была уже не за горами, — 25 октября 1916 года.

Как только началась Первая мировая война, Папюс одним из первых вступил добровольцем в армейский медицинский корпус и был послан на передовую в качестве главного врача полевого лазарета. Не считаясь ни с чем, даже с собственным здоровьем, он проявлял чудеса выдержки и героизма, помогая всем раненым и недужным — французам, англичанам, немцам, австрийцам и прочим, не разделяя их на «своих» и «чужих». У многих складывалось ощущение, что этот человек сам ищет смерти…

Вспоминая по свежим следам свой нелегкий фронтовой опыт, он пишет в книге «Чем становятся наши мертвецы» («Ce que deviennent nos morts», 1914): «В окопе у Шомон-сюр-Аргонн, близ Пьерфитта, погиб молодой немецкий солдат. В момент смерти он держал у головы, на уровне глаз, свой молитвенник…