Полная тьма

Много позже, прокручивая этот момент в памяти, Гермиона всякий раз отмечала, что если бы Рон не настроил каминную сеть так, что можно было только разговаривать, а для перемещений посторонних в хозяйский дом каждый раз надо было специально открывать доступ, то все могло сложиться иначе. Потому что Гермиона сразу почувствовала, что случилось что-то ужасное, непоправимое, и просто не успела открыть доступ. Анджелина смогла позвать на помощь, очевидно, надеясь на Рона, работавшего в Аврорате, но не увидела спешащую Гермиону - кто-то оттащил ее от камина. Позже Рон много раз жалел о своих словах, что блокировка каминной сети с внешней стороны - лишняя предосторожность от присутствия в доме нежелательных лиц. Если бы не блок, Анджелина бы потратила несколько драгоценных секунд, которые у нее были, на то, чтобы спастись. Вместо этого она провела их, ожидая помощи.

Первым делом Гермиона попыталась связаться с деверем по камину, но камин в их доме оказался заблокирован. К тому моменту, когда она связалась с Гарри и Роном, руки дрожали, как у закоренелого алкоголика. Последнее, что услышала Гермиона:

- Оставайся дома и ни в коем случае не пытайся отправиться к Джорджу!

После этого она аппарировала.

У дома Джорджа царила тишина. Шторы задернуты, изнутри не доносится ни звука, свет не горит. Незнающему человеку может показаться, что в доме никого нет. Гермиона боялась, что в доме уже действительно никого нет, и отнюдь не по причине отпуска хозяев. Она позвонила в дверь и вздрогнула, услышав, как неожиданно громко прокатился по всему дому звук. Тишина. Минута, две… «Где же Рон с Гарри?» - подумала Гермиона прежде, чем дверь отворилась.

Палочка в руке, главное, зажать покрепче и не потерять бдительность. И не бояться. Чтобы там не случилось, Анджелине, несомненно, приходится хуже. В прихожей никого. Значит, дверь открыли заклинанием. Это плохо. Теперь она не знает, кто есть в доме и чего ожидать. Тихо так, словно здесь никто давно не живет. И самое ужасное - не видно маленького Фреда, сына Джорджа, названного в честь своего самого лучшего дяди на свете. Больше всего Джордж любил рассказывать мальчику, каким молодцом был дядя Фред и что он, маленький Фредди, должен вырасти достойным своего дяди, который умер на поле битвы и в честь которого малыш получил имя.

Что случилось? К ним в дом проник кто-то? Или произошло что-то похуже?

Ковер у камина сбит комом. Тяжелый, добротный ковер, и чтобы так сбить его, надо приложить немало усилий. Такое впечатление, что здесь была борьба, и кто-то отчаянно отбивался, пока его тащили от камина… к лестнице. На деревянных ступеньках темнеют пятна, не нужно нагибаться и всматриваться, чтобы понять, что это такое. На балясинах ссадины, как будто о них ударили чем-то тяжелым. Когда в полной тишине Гермиона поднимается на второй этаж, то сердце пропускает удар. На верхней площадке лежит палочка Анджелины.

Когда Гермиона заворачивает за угол, то успевает увидеть и саму женщину, лежащую посреди коридора. Она не успевает понять, что за алая лужа вытекает из-под затылка Анджелины, она не успевает осознать вообще ничего, мозг отказывается принимать увиденное, а потом прямо перед Гермионой появляется человек, бывший когда-то Джорджем, но сейчас в нем нет ничего от Джорджа, в нем вообще нет ничего человеческого. И ни капли разума или жалости нет ни в дьявольском оскале, ни в горящих безумных глазах, есть только нечеловеческий вопль: «Ненавижу вас всех» и рука с побелевшими от напряжения костяшками пальцев, сжимающая палочку. И Гермиона не успевает ничего сделать, Джордж оказывается быстрее, и, прежде чем провалиться в темноту, она думает: «А Рон так и не успел».

Когда Гермиона открывает глаза, то чувствует дурноту, боль во всем теле, а перед глазами маячит тревожное лицо мужа. Она в Мунго. Живая. Гермионе хочется заплакать от облегчения, но слез почему-то нет.

Слезы пришли потом. И осознания всего того ужаса, что произошел с их семьей. Ведь Уизли всегда гордились своими детьми, и Гермиона пытается понять, в какой момент идеальная дружная семья дала трещину, которая постепенно разрасталась, превращаясь в пропасть. После гибели Фреда? Или когда все разъехались и обзавелись собственными семьями? А может, никогда и не было этой семейной целостности, а была иллюзия, мираж, к которому все привыкли и в который хотели верить? И все это было напускное, а настоящее - это лежащая в коридоре второго этажа окровавленная Анджелина, которая так и не дождалась помощи.