Полночь

Лучше сразу об этом скажу. Не хочу даже рассказывать о своих планах, они все равно не поймут. Возможно, даже не поверят, что я способна добиться в жизни хоть чего-нибудь без диплома. В их закостенелом сознании сидит мысль, что «без бумажки ты букашка». Хотя в чем смысл? Оба родителя – с высшим образованием. С ипотекой на плечах, с дочерью, которая даже в столовой не могла питаться из-за недостатка денег. Сидят тут, смотрят старый телевизор, который отцу достался чуть ли не в качестве милостыни от коллег.

На лице мамы промелькнула презрительная ухмылка.

– И чем ты собираешься заниматься? Уборщицей устроишься? Даже туда без диплома не берут!

– По-вашему, без вышки можно только о карьере уборщицы мечтать? – спросила я.

– Не только, – согласилась мама. – Еще можно быть шлюхой. Спать за деньги.

– Перестань! – ее осадил отец. Повезло, что это сделал он, а не я. Мне тоже есть, что высказать матери. И про «шлюх», и про мужика, которого она таскает иногда домой, думая, что я не знаю об этом. Я сижу в это время у подъезда и жду, пока он свалит.

– Я не собираюсь спать за деньги. Но и тратить годы ради получения бумажки я не собираюсь. Вы либо принимаете это, либо нет, – стараюсь говорить сдержанно, убедительно. Но зря – я с самого начала знала, что это не убедит маму. Она всегда искала повод покрыть меня грязью, с самого детства. Понятия не имею, почему она меня ненавидит. Но, возможно, мои слова подействуют на папу?

– Ты что, решила, что закончила школу и сразу стала взрослой? – мама встала. На фоне болтал телевизор, раздражая и мешая. Мама пошла ко мне. Пытается напугать, ха! Думает, я еще не привыкла, что она при каждом удобном случае пытается меня ударить. Хорошо хоть не по лицу. Ее голос стал приторно-сладким. – Я тебя разочарую, Кристиночка. Ты все еще нихрена не знаешь о жизни. Решила, что сможешь выжить без диплома? Я не собираюсь содержать бездельницу!

– Я пойду работать.

– На панель?

– Судишь по себе? – не выдержала я. Как же она меня задрала! Почему взрослые считают, что все знают? Что правильный путь лишь тот, по которому они решились пройти?

– Да как ты смеешь! – мама занесла руку, но ее перехватил папа. Он знает, что она меня бьет. Знает, но ничего не может с этим поделать. Хорошо, что хотя бы у себя на глазах не позволил меня ударить.

– А ну перестань! – он повалил ее на диван, скрутив руки. Мама дергалась, орала, называла меня неблагодарной дрянью и идиоткой. Ничего нового.

Я молча вышла из зала. Забрала собранную сумку – тяжеленная! – и, не прощаясь, вышла из квартиры.

Внизу уже ждало такси. Я знала, что все так закончится. Знала, что они не позволят мне жить самостоятельно. Не позволят пойти по другому пути. В любом случае, я уже сделала свой выбор.

Такси успело отъехать в другую часть двора, когда из подъезда выбежал папа. Бедный папа, он единственный, кто всегда принимал все, что я делала. Я напишу ему позже. Скажу, что все в порядке, чтобы не волновался. Если я не вернусь вечером, они наверняка поймут, что я сбежала. Напишут заявление в полицию, начнут искать меня. Все, что мне нужно: устроиться в «Полночь» и не высовываться до дня совершеннолетия.

Я уже ушла из дома. Пути назад нет. Я должна получить эту работу.

Глава 2

До вечера я сидела в парке. Читала книгу – единственное, что может меня отвлечь. Я взяла из дома лишь одну, любимую. Зачитанную до дыр «Джен Эйр», единственный женский роман, который я не только смогла дочитать, но и полюбить. К тому же, эту книгу подарил мне Марк – нельзя ее оставлять в логове родителей. Сейчас на 69-й странице Эйр я хранила фотографию Марка. А на первой странице его почерк запечатлелся в единственном слове: «Любимой».

В девять часов парк закрылся. Закинув рюкзак на плечо, я отправилась в «Полночь» – она открывается в десять вечера. Точнее, меня пригласили к этому времени: работники приходят раньше открытия. А вот гостей ждут на час позже, когда все успевают одеться и накраситься. Обо всем этом я уже знала от своей интернет-знакомой.

До места я добралась как раз вовремя. Темное двухэтажное здание. Над входом – погасшая луна. Наверное, после открытия ее включают, чтобы все путники знали: здесь начинается «Полночь». Долго смотреть на здание мне не дали. Из клуба вышел мужчина в костюме. Какой-нибудь богатый гость?

– Вы что-нибудь хотели? – вежливо спросил он.

– Да, я договаривалась с… – внезапно я поняла, что не узнала имени и даже должности девушки, с которой говорила по телефону. – Я собираюсь здесь работать.

– А это что? – спросил охранник, кивнув на мою сумку.

– Это мои костюмы.

– Хорошо. Пройдемте.

Мы зашли в небольшое помещение, «предбанник» перед клубом. Справа, за стеклянной перегородкой, сидел еще один охранник. Слева была маленькая пустая комната с парой вешалок. Там меня попросили оставить сумку. Осмотрели, провели детектором вдоль всего тела, и только потом запустили внутрь.

– Мария, это к вам, – сообщил охранник и, дождавшись ответа, впустил меня.