Полночь мира (=Пепел Сколена)

  Эвинна молчала, переваривая услышанное и увиденное. Молчал и Моррест. Увиденное выбило из колеи и его. Казалось, над умирающей Империей довлеет какой-то рок, да что над Империей, надо всем этим миром, контуженным мегакатастрофой. Он и раньше подозревал, что здесь что-то не так. Но только последние дни и рассказы Эвинны превратили отдельные догадки в стройную систему.

  А ведь все не так уж сложно. Стоит только осознать, что подобное творится везде, и началось оно не так уж давно. Рассказ Эвинны о северном беспределе, держава Амори, построенная на крови и слезах, на беззастенчивом грабеже и откровенном разбое. Гниющая, распадающаяся и в то же время неимоверно спесивая Империя, правители которой и слышать не желают о нуждах подданных - и тем сталкивают страну в кровавый хаос. Наместники провинций, что растащили страну и упоенно режутся на развалинах. А внизу - невежественные, голодные и озлобленные "народные массы", как несокрушимыми стенами разделенные кастовыми барьерами. Они примутся рвать и громить, стоит высшим кастам чуть ослабить узду. Но и сами-то местные "дваждырожденные" недалеко от них ушли. Достаточно посмотреть на Эленбейна, на Карда, на Ромуальда и Рауля из рассказов Эвинны. Кажется, все здешнее человечество поразила какая-то бацилла эгоизма и жестокости. "Сдохни ты сегодня, а я завтра".

  Моррест понимал: все началось не вчера. Даже не в Великую Ночь, хотя без нее у этого мира, наверное, была бы альтернатива. Огромная Империя ведь открывала перед всеми подданными огромные горизонты. Имперские легионы, храмовые школы, государственные мастерские давали самым упорным, трудолюбивым и одаренным подняться наверх. Нет, конечно, на самом верху, лишь на ступеньку ниже Справедливого Стиглона, оставались Харваниды. Но уже на ступень ниже их мог оказаться выслужившийся легионер, искусный мастер, талантливый ученый. Разумеется, никуда не делась древняя, из племенных еще времен, знать, такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Но главное - Империя давала пространство для жизни всем.

  Что случилось с этой страной, да со всем местным человечеством? Какая муха их всех укусила, почему даже сам общественный строй получился каким-то вызывающе косным и несправедливым, основанным на ханжестве и цинизме?

  - Эвинна, - обратился он к девушке. В свои восемнадцать лет она повидала куда больше, чем он в двадцать шесть. Да и сама она образована, как немногие. Может, тоже задумывалась об этом? - Все, что творится на Севере, тут, в Алкии - как думаешь, с чего все началось?

  Эвинна задумалась. Да, похоже, и ей подобное приходило в голову. Но ответа, по крайней мере, однозначного, найти так и не смогла.

  - Наверное, еще до Великой Ночи. Понимаешь, на Севере такое было всегда - просто до Великой Ночи резались послабее и придерживались правил чести. Да и занимались этим только князья. Но до Великой Ночи последний Император Старого Сколена провел семь Северных походов. В последних из них участвовал мой отец - мама рассказывала с его слов.

  - И что? Война как война, разве что долгая...

  - Не скажи, Моррест, не скажи. Когда пришли легионы, северяне уходили в горы...

  - "Люди в шкурах"? - уточнил Моррест.

  - Моррест, не прикидывайся. Не было на них никаких шкур. Одеты они совсем как мы, и оружие не хуже. Противник был что надо...

  - Ясно. Извини, что перебил...

  - Ничего. Они попытались сражаться, но сколенцев, естественно, не остановили. Император уже в первый поход повел три легиона, а бывало - водил и по восемь... считай, тридцать полков, и это без союзников. И вооружены они были лучше... Словом, горцы извлекли урок, и когда легионы приходили, изъявляли покорность. Но когда Император возвращался в Сколен...

  - ...племена восставали, гарнизоны вырезались, а ближе к весне начинались набеги и на приграничье, - закончил Моррест. - И Император собирал новую армию, побольше, снова вел ее против северян, а затем все повторялось.

  - Точно. Но только с каждым разом северяне ожесточались, начинали обстреливать передовые дозоры, устраивали засады, обвалы, а горные и лесные крепости, где укрывались семьи налетчиков, раненые и куда отходили потрепанные отряды, были совершенно неприступны. Глядя на северян, зверели и имперцы.

  - Погоди. Значит, и те, и другие упоенно резали, пытали, насиловали - ну, если попадалось, кого. Жгли деревни - и начинался голод, а в ответ бандиты нападали на Сколен. И продолжалось все это... сколько?

  - Двадцать девять лет...

  "Считай, три Афганистана! Наверное, и потери с обеих сторон были вполне сопоставимые".

  - Северяне утратили счет потерям, и накопили море ненависти. А когда пришла Великая Ночь, да еще землетрясение разрушило многие крепости, они хлынули на юг - скорее, от отчаяния, а не ради сознательной мести. И...

  - И смерчем прошлись по Верхнему Сколену. Но те, кто остались там, уже привыкли воевать безо всяких понятий, и когда еды стало не хватать, резали друг друга, как легионеров. А дальше - око за око - жестокость стала воспроизводиться. Они...

  - Моррест, ты же не кетадрин, не фодир, не крамец... Откуда ты знаешь?