Полночь в Эвервуде

Если Мари уже не смела упоминать о своих приключениях, то ее все равно одолевали воспоминания о Королевстве Сладостей; и когда она думала о них, она видела все так ясно, как будто снова была в Рождественском лесу, или на Реке из розового масла, или в Городе цукатов. И поэтому, вместо того чтобы играть, как обычно, со своими игрушками, она сидела очень тихо и неподвижно, в глубокой задумчивости, и все называли ее «маленькой мечтательницей».

Александр Дюма. «История Щелкунчика»

Глава 14

Снег был плотным и хрустящим, проложенная в нем лесная тропинка напоминала сахарный песок, Мариетта углубилась в этот заколдованный мир. В воздухе стоял густой запах хвои, снега и марципана. Изумрудные ели поднимались вверх, задевая верхушками полуночную мозаику созвездий. Когда она в последний раз смотрела в ночное небо в Ноттингеме, на нем охотился Орион, Персей праздновал победу над Медузой, а рядом сверкал Возничий. Картины из древнегреческой мифологии, эти мифы были ее старыми друзьями. Здесь звезды говорили на незнакомом ей языке. Она кружилась на месте, прерывисто дыша, мысли ее путались от удивления.

– Как это может быть? – прошептала Мариетта, она подозревала, что Дроссельмейер участвует в этом, хоть и не была уверена. Дроссельмейер. Одна мысль о нем вызвала у нее панику. Ей нельзя возвращаться в тот запертый бальный зал. Гораздо лучше спрятаться на короткое время, пока опасность не минует. Несмотря на то, что она сильно замерзла, а ее дыхание превращалось в морозный пар.

Нежная мелодия, напоминающая любимый ноктюрн Шопена, доносилась из-за стены елей с восточной стороны от нее. Завороженная этими звуками, то нарастающими, то стихающими, Мариетта пошла по этой тропинке из музыки и вышла к сверкающей излучине замерзшей реки, освещенной сияющими шарами изо льда. По ней скользили на коньках дети и взрослые, одетые в отделанные мехом накидки и бархатные штаны, слышались разговоры и смех. Мариетта всматривалась в эту сцену. Она раньше сомневалась, не оказалась ли в каком-то затейливом изобретении Дроссельмейера, но перед ней были люди. Это не могло быть создано им. Должно быть, он привел ее к какому-то странному входу и запер в ловушке до тех пор, пока она не согласится выполнить его требования. Холодок страха пробежал по ее спине, когда занавес был отдернут, и Мариетта поняла то, что отрицала много недель: Дроссельмейер одарен необычными колдовскими способностями. Возможно, дело было в столкновении с физическими доказательствами существования другого мира или в том, что здесь у Мариетты проснулись давно забытые ощущения, но в ней возродилась ее прежняя детская вера в волшебство.

А Дроссельмейер опутывал ее чарами с их самой первой встречи в Ноттингеме; просто ей не хватало этой веры, чтобы их распознать.

Маленький ребенок, розовощекий и пухленький, помахал ей рукой. Немного поколебавшись, Мариетта помахала ему в ответ. Оглянувшись через плечо, Мариетта подошла ко льду. Музыку играли двое мужчин с кудрявыми бородками и в пушистых шапках, исполняли они ее на необычных струнных инструментах. Они находились на противоположном берегу у излучины реки. Когда она подошла ко льду, то разглядела, что река огибает большой город.

Она увидела деревянные шале с припорошенными снегом островерхими крышами и более высокие строения с кручеными башенками, напоминающими взбитые сливки. На городской площади стояло множество маленьких деревянных домишек, образующих концентрические круги, среди которых сновали люди, обходя базар. Кроме этого там начиналось большое, замерзшее озеро. Высокий, прозрачный, головокружительно высокий мост пересекал ее, он тянулся к дворцу, которому самое место в витрине кондитерской. Дворец и озеро окутал плащ из острых ледяных утесов, с которых ниспадали водопады, замерзшие на лету и сверкающие при свете звезд, как накидка Мариетты от Уорта [15], оставшаяся дома. Все это обрамляли высокие ели.