Полночь в саду добра и зла

Уильямс вышел к месту дачи показаний в светло-сером костюме. Джим почтительно поклонился публике и суду, и Бобби Ли мягко, но уверенно направил красноречие Джима, заставив его рассказать о себе все. Уильямс говорил о своем небогатом детстве в Гордоне. Поведал о том, как прибыл в Саванну в возрасте двадцати одного года, о том, как начал реставрировать старые дома, о том, как добился успехов в бизнесе, как пробился в саваннское высшее общество. Уильямс говорил уверенно, порой в его голосе проскальзывали горделивые нотки. Он объяснил суду, что дважды в год посещал международный аукцион Фаберже в Женеве.

– Вероятно, вы слышали о духах «Фаберже», – говорил Уильямс. – Но я имею в виду не их. Карл Фаберже был придворным ювелиром русского царя и многих других монархов Европы. Созданные им шедевры до сих пор остаются непревзойденными образцами ювелирного искусства. У меня дома имеется небольшая коллекция его работ.

Вспомнил Уильямс и о том, как познакомился с Дэн ни Хэнсфордом:

– Я вышел из машины у своего дома, и тут ко мне подъехал этот парень на велосипеде. Он сказал, что от кого-то слышал, будто я нанимаю не имеющих опыт людей для работы в моей реставрационной мастерской. Я ответил, что это правда, но у меня есть условие: эти люди должны быть способными к обучению. Дэнни начал с обдирания старого лака с мебели и проработал у меня на неполной ставке два года, периодически исчезая из города.

В леденящих душу подробностях Уильямс описал то безобразие, которое учинил Дэнни в его доме третьего апреля, за месяц до своей смерти. Хэнсфорд стоял и спальне, выпалив из «люгера» в пол, и, глядя на Джим и горящими глазами, кричал: «До чего же мне надо довести тебя, чтобы ты меня наконец убил?» После этого Дэнни убежал на улицу и открыл огонь на площади. Когда Уильямс вызвал полицию, Хэнсфорд прибежал в спальню и как был, одетый, забрался в постель, притворившись спящим.

Через некоторое время после этого инцидента Уильямс попросил Дэнни сопровождать его в поездке в Европу. Джим объяснил, что здоровье его несколько пошатнулось: у него несколько раз были приступы тяжелой гипогликемии, от которых он довольно надолго терял сознание. Нужен был сопровождающий.

– Мне не хотелось отключиться где-нибудь в пути в полном одиночестве по двум причинам: из опасения за свое здоровье и за мои деньги.

Уильямс собирался взять с собой большую сумму наличными, поскольку их легче обменивать за границей. Он попросил Дэн ни сопровождать его, потому что думал, что сможет контролировать его поведение.

Однако, в середине апреля Уэксфорд признался Уильямсу, что собирается курить марихуану во время путешествия, и Джим сказал ему, что в таком случае Дэнни не поедет в Европу. Вместо него Уильямсу удалось уговорить на поездку Джо Гудмена. «Все были довольны – Дэнни мог беспрепятственно курить свою дурь в Саванне, а у меня появился сопровождающий».

Неделю спустя, в ночь перестрелки, у Дэнни случился очередной припадок ярости. Как рассказал Уильямс, Уэксфорд вспомнил, как мать отвезла его в интернат для трудных подростков, как она ненавидела его за то, что он очень похож на своего отца, с которым мать развелась. Дэнни возмущался своим другом Джорджем Хиллом, который зарился на его машину, и своей подругой Бонни, которая не хотела выходить за него замуж, потому что у него не было постоянной работы. Потом он обрушился на Джима: «А ты не захотел взять меня с собой в Европу!» В гневе Дэнни растоптал игровую видеоприставку. Уильямс встал и направился в кабинет, однако Хэнсфорд догнал его и, схватив за горло, стукнул о дверной косяк. Уильямсу удалось вырваться и уйти в кабинет, откуда он хотел вызвать полицию, но Дэнни бросился за ним следом. «Куда это ты собрался звонить?» – подозрительно спросил он.

– Мне надо было что-то срочно придумать, – продолжал Уильямс, – и я ответил, что звоню Джо Гудмену, чтобы сообщить, что наша поездка в Европу отменяется. Уильямс действительно набрал номер Джо Гудмена и они оба – Джим и Дэнни – поговорили с Джо. Это было в два часа пять минут. Разговор продолжался недолго.

Уильямс продолжал свой рассказ при полном молчании притихшего зала.

– Дэнни развалился в кресле напротив, взял со стола серебряную пивную кружку и стал внимательно ее рассматривать. Потом он сказал: «Знаешь, по-моему эта кружка не возражает, чтобы пройтись по картине, которая здесь висит». Картина принадлежит кисти мастера из школы Дрейка, старинная работа размером восемь с половиной на десять футов. В глазах Дэнни вспыхнуло безумие.

– Я встал, ткнул в его сторону пальцем и сказан «Дэнни Хэнсфорд, ты больше не будешь безобразничать в этом доме! Убирайся отсюда немедленно!» Тогда Дэнни вскочил и выбежал в холл, откуда послышался треск ломаемой мебели. Он вернулся с пистолетом и руке и закричал: «Я уйду завтра, но ты покинешь этот мир сегодня». – В то мгновение, когда я увидел «люгер», я вскочил и потянулся к ящику стола. Дэнни выстрелил, и пуля просвистела в полудюйме от моей правой руки.