Полночная любовница

– Что ж, – бодро проговорила Лоретта, – неудивительно, что люди сочли тебя родственницей его светлости, Беа. Если через несколько лет тебя поставить вместе с собакой мистера Картера, Сэмом, будет точная копия. – Лоретта рассмеялась, но вышло неискренне. – Уверена, лорд Коновер поблагодарит вас за то, что нашли портрет. Он почти не помнит своих родителей.

Джеймс выглянул через открытую дверь на разбитую подъездную дорогу:

– А где он?

– Полагаю, сейчас будет. Беа, думаю, нам пора собирать вещи. Пойдем со мной наверх.

– Сейчас? А разве Сейди не может это сделать?

– У Сейди хватает хлопот и без того, чтобы еще беспокоиться о нас, юная леди.

Кон намеренно сократил персонал до минимума и оставил только тех, кому доверял. Лоретта подумала, что, наверное, следует порадоваться, что ее ситуация не стала предметом пересудов от Окни до Лэндс-Энда.

Она обняла Беатрикс:

– Идем. Боюсь, домой мы будем увозить гораздо больше, чем привезли сюда. Будет непросто втиснуть все это в наш багаж.

– Если что, мы с Джеймсом видели на чердаке много сундуков. Можно одолжить парочку. Уверена, его отец не будет против.

– Боюсь, в этом случае карета не доедет даже до конца подъездной аллей. Пожалуйста, извини нас, Джеймс. – Лоретта улыбнулась ему, но он не ответил на ее улыбку. Что-то в его упрямо выпяченной челюсти сказало ей, что Кону предстоит допрос с пристрастием. Чем скорее они с Беа уедут, тем лучше.

Когда несколько минут спустя Кон вошел в дом, Джеймс сидел на нижней ступеньке, подперев кулаками подбородок.

– Я думаю, сэр, – сказал мальчик недрогнувшим голосом, – вам лучше сказать мне, что происходит.

Взгляд Кона метнулся от сына к портрету, и у него перехватило дыхание. Всякая радость, которую он мог испытать при виде своей матери, какой она была в юности, улетучилась, когда он заглянул в холодные как лед голубые глаза Джеймса.

– Боже милостивый. Неудивительно, что старушка пришла в замешательство. Надо же, какое совпадение, а? – попытался выкрутиться Кон.

Джеймс поднялся.

– Я не ребенок. Ну, возможно, по годам – да, но мне пришлось быть мужчиной, главой семьи, пока ты где-то там... в общем, пока вас не было. День рождения Беа всего на несколько недель раньше моего. Мама говорила, что я дитя медового месяца. – Его загорелое лицо смущенно вспыхнуло, но он продолжал: – Должно быть, вы оставили какую-то бедную девушку в беде до того, как женились.

Кон хотел положить руку на плечо мальчика, однако Джеймс отшатнулся.

–Не здесь, Джеймс. Кто-нибудь может услышать. Поговорим за пределами дома.

Он должен был сказать правду сыну – хотел сказать, – но как сдержать обещание сохранить тайну Лоретты? Совсем не в такой обстановке надеялся он поведать о прошлом. В своих сумасшедших мечтах он представлял их всех на лугу, смеющимися, выглядевшими как семья.

Чистейшая глупость с его стороны. Неудивительно, что Лоретта так злилась на него.

Кон и Джеймс молча прошли позади дома к воротам в каменной стене.

Джеймс взобрался на изгородь, и теперь его глаза и глаза Кона были почти на одном уровне. Возможно, это был неосознанный ход, но на Кона это произвело впечатление. У мальчика явно есть талант вести переговоры. И хотя его распирало от вопросов, он ждал, когда Кон заговорит первым – еще один признак того, что в нем сильна кровь Берриманов. Кон вспомнил старую поговорку: «Кто первый заговорит – тот считается проигравшим».

Кон проиграл уже много раз. Так что одним разом больше, одним – меньше. У него было чувство, что он никогда не завоюет уважение сына. Любовь сына. Он их просто не заслуживает.

– Это крайне неловкий разговор. Не давай волю своему воображению, Джеймс.

– Не нужно особого воображения, чтобы сложить два и два. Беа говорила, ты в этом году пару раз приезжал к ней в школу. Зачем бы ты стал это делать, если б она не была тебе родственницей? И почему она сейчас здесь?

Тысячи мыслей проносились в голове Кона.

– Не так бы я хотел вести этот разговор, – сказал он наконец. – Выслушай меня. Можешь осуждать меня, если хочешь. Еще один жирный минус мне в добавление к уже имеющимся у тебя, но, пожалуйста, не осуждай Беа. Или ее мать.

Джеймс взглянул ему в глаза:

– Кто ее мать?

Кон покачал головой, но не отвел взгляда от непреклонного лица сына.