Полночная луна

Я поглядела на проводника, но он как будто не слышал нашего шепота, а просто продолжал пробираться сквозь заросли, двигаясь в сторону луны с обнадеживающей меня целеустремленностью. По крайней мере один из нас знал дорогу.

Я повертела нож в руках и спрятала в ножны.

— Больше нет.

— Не верится, что спрашиваю, — прошептал Мерфи, — но откуда ты знаешь? Сейчас ведь не полнолуние.

Так как путь казался неблизким и ландшафт позволял совмещать ходьбу с разговорами, я поведала Мерфи то, что знала сама.

— Оборотни могут меняться с наступлением ночи в любой день месяца.

— Значит, все эти байки о полной луне — просто выдумки?

— И да, и нет. В полнолуние оборотни вынуждены меняться… и убивать. При любой другой луне они вольны поступать, как им хочется. Хотя большинство предпочитает перекидываться и охотиться при каждом удобном случае.

— Почему?

— Им нравится это дело.

— И опять спрошу, почему?

Мерфи вновь заговорил с ирландским акцентом. Должно быть, он действительно волновался, хотя еще даже не слышал лучшую — и вместе с тем худшую — часть истории.

— Как мне объяснили, вирус ликантропии разрушает человеческую личность. Оборотни выглядят как люди, но внутри их прячется демон, жаждущий вырваться наружу.

— Демон? — Мерфи встал как вкопанный, и я вместе с ним. — Ты это несерьезно?

— Хочешь дослушать или нет?

— Хочу.

Я вытянула руку, зовя его за собой, и Мерфи пошел дальше. Наш гаитянский друг намного нас обогнал, потому что продолжал идти, пока мы травили лясы.

— Демон — это чистой воды эгоизм, присущий даже человеку. Вроде как «сначала я, и плевать на всех остальных».

— Но, папа Карло, как же тогда отличить оборотня от настоящего мальчика?

Мерфи схватывал на лету.

— Вот именно. Мир в его нынешнем состоянии — идеальный рассадник зла. Люди ведут себя как психопаты, а мы называем их амбициозными.

Взять хоть моего мужа.

— Значит, ты утверждаешь, что оборотни проникли во все сферы жизни под видом людей.

— Они и есть люди, большую часть времени. Только не те, с которыми тянет общаться. Если не любишь обрастать шерстью и убивать ни в чем не повинных жертв.

— Ни в коей мере.

— Тогда тебе лучше носить с собой серебро.

Мерфи поднял руку:

— Наподобие такого?

Кольцо на его большом пальце в лунном свете отливало синим.

— Да, это подойдет.

Глава 14

— Куда он подевался?

Я проследила за взглядом Мерфи. Мы остались одни в густых подернутых серебром джунглях.

С легким шорохом я вынула нож из ножен. Мерфи крепче сжал ружье. Мы двинулись вперед, плечом к плечу пробираясь сквозь джунгли.

Я боялась наткнуться на слюнявого зверя с человеческими глазами, а увидела нашего проводника, поджидавшего нас на окраине живописной деревни.

Здесь ничто не напоминало об упадке и нищете, которые мы наблюдали в других деревнях, встречавшихся нам по пути в горы. Постройки были добротными и в большинстве своем новыми. Почти перед каждой был обустроен очаг для приготовления пищи. Я почуяла запах мяса. А большинству гаитян мясо было не по карману.

— Давно ли здесь появилась деревня? — прошептала я.

— Читаешь мои мысли.

Невзирая на поздний час, жизнь в селении кипела. Женщины месили тесто на плоских камнях, мужчины чинили инструменты или столярничали. Лишь отсутствие детей, которым полагалось быть в кроватях, напоминало о времени. Несколько человек, бросив свои занятия, направились в нашу сторону.

— Пьер, — как-то очень синхронно сказали они.

Наш проводник наклонил голову:

— Отведите жрицу в ее покои.

Две очень высокие и одинаково грузные женщины вышли вперед. Они во всем походили друг на друга, как сестры, если не сказать близнецы, вплоть до браслетов из бусин на массивных запястьях — только у той, что слева браслет был синий, а у той, что справа — красный.

Женщины приблизились, словно не замечая моего ножа, и Красный Браслет схватила меня за пальцы, сжимающие рукоятку.

— Не приближайтесь. — Я попятилась к Мерфи.

Никто из этих людей, казалось, не обращал внимания на оружие в наших руках. Никто не потребовал сдать его или хотя бы опустить. И это, доложу вам, было чертовски странно.

Я посмотрела на Пьера:

— Мы ищем человека по имени Мезаро.

— Вы сможете встретиться с ним, когда он вернется.

Мы с Мерфи переглянулись.

— Он живет здесь? — спросила я.

— Oui. Это его деревня.

Сама не знаю, почему я решила, что бокор будет один. Вступив на духовную стезю, жрец вуду создает общину и выступает в роли наставника, лекаря, социального работника и одновременно духовного лидера. Паства ходит к нему за советом по любому вопросу.

Хунган существует, чтобы вести за собой своих чад. Переход Мезаро на темную сторону не пошатнул бы веру его людей в своего пастыря.

Я внимательно присмотрелась к сельчанам, и мною снова овладело леденящее жуткое чувство. Так куда он их ведет?

— Где же он? — спросила я.

— Не здесь.

— А когда вернется?

— Когда вернется.

Я стиснула зубы, чувствуя, как за левым глазом зарождается тупая боль. От таких разговоров у меня всегда начиналась мигрень.

— Отдохните, жрица. Вы, верно, хлебнули лиха, пока добирались сюда.

Голова заныла сильнее.

— Какого еще лиха?