Полночная жара

— Да, но, учитывая, что мы поклялись верой и правдой служить ему, сохраняя конфиденциальность его личной жизни, я думаю, что ни с врачами, ни с гражданами, ни даже с женой у него проблем не будет, — заключил Эндрю, глядя на восьмой экран, на котором было видно, как глава правительства Великобритании лакомится в кухне кокосовым тортом. Пятый экран в это время показывал закрытую дверь спальни на втором этаже. Камеры слежения внутри не было. Однако, судя по звукам дыхания, которые дотошно транслировал «жучок», находившийся в ножке кровати, супруга премьера уже спала.

— А, кстати, что там у тебя за бумага? — поинтересовался Боб. — Ты ее не раз уже перечитываешь...

— Да как тебе сказать? — Эндрю опустил взгляд на папку, которую уже успел закрыть. — Это личные дела. Не переживай, я не собираюсь продавать в газеты секрет, которому мы только что были свидетелями. Хотя, как ты думаешь, сколько мог бы стоить такой, например, заголовок в вечерних новостях: «Тайные кулинарные пристрастия премьера»?

— С шутками я бы посоветовал быть поаккуратнее, — напрягся Боб.

— Молодец, старина! Никогда и никому не верь — вот девиз настоящего бойца невидимого фронта, — ухмыльнулся Эндрю, — и тогда ты выйдешь на пенсию с блестящей рекомендацией.

— Ладно, проехали. Ну, так что же там у тебя за личные дела? Я вижу, ты весь в раздумьях. Поделись с коллегой. Когда так серьезно задумываются о чем-то личном, это не к добру.

Эндрю вздохнул и открыл папку, в которой лежал один-единственный листочек.

— Глупость какая-то. Я все не могу в это поверить. Похоже, моя семья унаследовала дом в Белгрейвз.

— Где? В Белгрейвз? Ну и в чем проблема? Наследство — это всегда хорошо, если можешь заплатить налог. И ты по этому поводу переживаешь? А, подожди-ка, я понял. Это какая-нибудь развалюха, налог за которую окажется больше ее стоимости?

— Ну-у, не совсем так... — ответил Эндрю, — С налогами все нормально. Я переживаю о другом. Мне придется объяснять вышестоящим компетентным органам, каким же таким образом я, непритязательный государственный служащий, вдруг стал совладельцем особняка, в котором располагается посольство Далмации.

— По-моему, ты заливаешь, — усмехнулся Боб, пытаясь взять папку, но Эндрю ловко отодвинул ее. — Скажи, а это законно? Я имею в виду, может ли работник государственной службы безопасности владеть иностранной собственностью?

— Насчет собственности, пожалуй, громко сказано. Скорее всего, мне там достанется какой-нибудь уголок в гараже. Клан Боттомли велик, кроме меня, есть еще миллион наследников. Так что каждый из нас, как я понимаю, получит по маленькому кусочку особняка. Но история неприятная. Я хочу сказать, если кто-либо из начальства узнает о моем наследстве, трудно предсказать, какова будет реакция. Видимо, я должен заявить об этом сам.

— Кому? Начальнику отдела? — спросил Боб.

— Пожалуй, кому-нибудь повыше... — Эндрю положил папку в портфель. — Кроме того, я должен досконально разобраться в этом деле, ознакомиться с юридической стороной, чтобы иметь полную информацию. Вот так-то, агент Сакс!

— Подождите-ка, агент Боттомли, — спохватился Боб. — Я ведь запамятовал вам кое-что передать...

— Не может быть! Ты никогда ничего не забываешь, — удивился Эндрю, наблюдая за тем, как напарник суетливо перебирает на столе бумаги.

— Это принесла секретарь, когда кое-кого не было на месте. Еще один повод к размышлению. — Он протянул Эндрю записку.

— Срочно? — Тот, нахмурившись, взглянул на незнакомое имя, которым было подписано сообщение. Потом поджал губы и спросил: — Ты, конечно, видел, что это было срочное сообщение?

— Какие мы нервные. В нашем деле все срочное. Записка поступила через главную канцелярию. И до нас ее заносили еще в несколько отделов, — ответил Боб.

— Странно, здесь написан адрес моего прежнего места службы, где я не работаю уже несколько месяцев.

— Ну, допустим, не каждый знает, что тебя выперли оттуда. Хочешь, заявим об этом в центральной прессе? — съехидничал Боб.

— Очень смешно! — парировал Эндрю, внимательно перечитывая записку на бумаге розового цвета. — Бриджет Винсен. Срочно. Допустим... Но кто такая эта самая Бриджет? — озадаченно пробормотал он.

Бриджет Винсен сидела в окружении множества телефонных аппаратов. Она пропустила ланч, не выпила за весь день даже чашки кофе, все время так и проработала, не вставая из-за стола, при этом нервничала и раздражалась по мелочам. К часу дня Бриджет уже по-настоящему разозлилась. А спустя четыре уже просто кипела от ярости. Эндрю Боттомли так и не откликнулся на ее записку!

Энн, секретарь предвыборного штаба, заглянула в кабинет и сказала:

— Теперь я командую. Ужинаем вместе. Я плачу.

— Нет, спасибо, Энн, — ответила Бриджет, притворяясь, что занята чтением буклета предвыборной кампании.