Полночные наслаждения

Патрик заверил месье Фуко, что будет более чем счастлив лично вручить императору Селиму его подарок.

Пообещав доставить подарок через два месяца, месье Фуко раскланялся и направился к двери, распространяя вокруг себя слабый аромат духов.

— Известно, что Селим неравнодушен к рубинам, — произнес он, расставаясь с Патриком. — Я предполагаю подарить ему украшенную ими серебряную чернильницу.

Все последние сомнения Патрика были рассеяны. Разве не сам Брексби утверждал, что Селим обожает рубины? «А каким образом Фуко добудет свой драгоценный подарок, это не мое дело».

Некоторое время Патрик задумчиво смотрел на закрывшуюся за гостями дверь. Он уже очень давно не вспоминал о коронации Селима. А ведь эта поездка в Турцию сейчас создавала определенные сложности. Придется оставить Софи. Надолго. «Я буду отсутствовать самое меньшее несколько месяцев. В это время она, наверное, вообще не будет расставаться с Брэддоном».

Вечером, в тот момент, когда камердинер осторожно поправлял на нем сюртук, Патрик принял окончательное решение. «Алекс прав. Черт возьми, я веду себя как кисейная барышня. А ведь были надежды, что жена влюбится. И, как мне тогда казалось, небезосновательные. Не навещать ее в спальне, пожалуй, не самый разумный способ достичь этой цели».

Он решительно вошел в гостиную и увидел Софи. Она стояла в другом конце комнаты, смотрела в окно. На ней было простое вечернее платье из бледно-зеленого шелка. Небо на закате было чистое, а затем, как всегда внезапно, полил дождь. Слуги еще не успели зажечь все кенкеты, и потому в гостиной было довольно сумрачно.

Патрик удивился скромности платья Софи. Без всяких вырезов и прочего. Не то что тогда в опере. Давно она такого не надевала. Или, может быть, он просто не замечал? На голые руки она даже накинула небольшую шаль.

Патрик прирос к полу. В этом платье она казалась ему еще более соблазнительной.

— А что, Генри сегодня с нами не ужинает?

Софи отвернулась.

— Нет, он…

Патрик быстро пересек комнату и заключил Софи в объятия.

Она испуганно вскрикнула и уронила на пол шаль. Губы Патрика приблизились к ее губам и захватили их. Она встрепенулась навстречу ему, как если бы в последний раз они этим занимались только вчера. И все ее отчаяние, сомнения, тревоги, надежды — все это в его объятиях смешалось и расплавилось.

Наконец спустя вечность он очень медленно освободил жену и поставил на ноги. Затем, ни слова не говоря, только буравя ее своими непроницаемыми черными глазами, подал руку и сопроводил в столовую.

Софи смотрела на него через стол, боясь заговорить. А очень хотелось спросить, например: а) как это ты сподобился наконец заметить, что у тебя есть жена? и б) а что, твоя куртизанка сегодня вечером занята? Но разумеется, ни этих, ни других вопросов она ему не задала, преувеличенно сосредоточившись на еде.

Патрик за ужином выпил вина, наверное, в три раза больше, чем обычно. Каждый раз, стоило только бросить взгляд на сидящую напротив Софи, его охватывала дрожь, и он тянулся к бокалу. Скорее бы только закончился этот бесконечный ужин.

Неожиданно она развязала ленточку, стягивающую медовые локоны, и они, освобожденные, закручиваясь в спирали, рассыпались по плечам. Один непокорный завиток упал на высокую спинку стула. Патрик невольно залюбовался. Чистейший янтарь на фоне потемневшего от времени красного дерева смотрелся необыкновенно красиво. Он вспомнил, как эти дивные волосы терлись о его обнаженную грудь, и чуть не застонал.

Клеменс унес телячье филе и вернулся с блюдом, на котором красовалась оленья нога.

Софи смущенно поежилась, как будто по телу побежали мурашки. Что-то во взгляде Патрика заставляло ее одновременно тревожиться и испытывать восторг. В оконные стекла громко ударял холодный дождь. Софи не знала, о чем говорить. Она пыталась придумать что-нибудь умное, но ничего такого в голову сейчас не приходило.

— Алекс вчера окончательно переехал в город. Софи засветилась ослепительной улыбкой.

— Как Шарлотта?

— Я забыл спросить. Кажется, ничего.

— А дети?

— Дети? Тоже.

Софи вздохнула. Надо придумать какую-нибудь тему для разговора. У них предстояла еще одна смена блюд, а потом Патрик, возможно, отправится на свои вечерние развлечения.

— Тебе понравились «Разбойники»? — Несколько дней назад они были в театре.

— Этой пьесе лет двадцать пять. Кроме того, она уже шла.

— А мне Лидия Лэнгвиш понравилась.

— Та, что играла главную героиню?

— Да.

Патрик фыркнул:

— Мне все это действо напомнило вздорные романы типа «Невинного адюльтера» и «Утонченных страданий».

— Кстати, «Утонченные страдания» я читала. — Глаза Софи замерцали. — Это воспоминания леди Вудфорд. Знаешь, у нее была совершенно потрясающая жизнь.

Патрик пожал плечами.

Разговор снова иссяк. Софи наколола на вилку кусочек оленины. Единственное, о чем она могла сейчас думать, это поцелуй Патрика. Что заставило его это сделать? Впрочем, ее мучил более важный вопрос: решится ли он на это снова?