Полночные воспоминания

В ночь перед отъездом Кэтрин вымыла голову и дважды упаковала и распаковала вещи. Ее даже тошнило от волнения. За всю жизнь у нее были близкие отношения только с двумя мужчинами, Уильямом Фрейзером и мужем. «Интересно, а сейчас так говорят – „близкие отношения“? – подумала Кэтрин. – Господи, да я уже забыла, как это делается. Правда, утверждают, что позабыть такое нельзя, как нельзя разучиться кататься на велосипеде. Может, я ему в постели не понравлюсь. Лучше всего перестать беспокоиться и постараться заснуть».

***

– Мистер Демирис?

– Слушаю.

– Сегодня утром Кэтрин Александер уехала в Сент-Мориц.

Пауза.

– Сент-Мориц?

– Да, сэр.

– Одна?

– Нет, сэр. С Кирком Рейнольдсом.

На этот раз пауза затянулась.

– Благодарю вас, Эвелин.

Кирк Рейнольдс! Кто бы мог подумать! Что она в нем нашла? «Я слишком долго ждал. Надо было поторопиться. Придется что-то придумать. Нельзя позволить, чтобы…» Раздался звонок секретарши:

– Мистер Демирис, вас хочет видеть мистер Антони Риццоли. Вы не назначили ему встречу, но…

– Тогда, зачем вы меня беспокоите? – спросил Демирис, нажимая кнопку интеркома.

Но звонок раздался снова.

– Прошу прощения за беспокойство, но мистер Риццоли говорит, что он должен передать вам что-то важное от мистера Ламброу.

От Ламброу? Странно. Почему Ламброу не позвонил ему сам?

– Впустите его.

– Слушаюсь, сэр.

Когда Тони Риццоли ввели в кабинет Константина Демириса, он первым делом оценивающе огляделся. Здесь было еще роскошнее, чем у Ламброу.

– Приятно познакомиться, мистер Демирис.

– У вас две минуты.

– Меня послал Спирос. Он решил, нам стоит поговорить.

– В самом деле? И о чем же?

– Не возражаете, если я сяду?

– Не думаю, что вы пробудете здесь достаточно долго.

Тони Риццоли уселся на стул напротив. – У меня есть фабрика, мистер Демирис. И я перевожу свой товар в разные концы света.

– Ясно. И вы хотите зафрахтовать один из моих пароходов?

– Точно.

– Почему Спирос послал вас ко мне? Почему вы не зафрахтовали его судно? У него на данный момент два простаивают.

Тони Риццоли пожал плечами:

– Думаю, ему не нравится мой груз.

– Не понимаю. Какой груз?

– Наркотики. Героин, – негромко сказал Тони Риццоли.

Константин Демирис не поверил своим ушам.

– И вы полагаете, что я?… Ну-ка убирайтесь отсюда, а то я вызову полицию.

Риццоли кивнул на телефон:

– Валяйте, звоните.

Когда Демирис протянул руку к телефону, Тони сказал:

– Я тоже не прочь с ними побеседовать. Рассказать о суде над Ларри Дугласом и Ноэлли Пейдж.

Константин Демирис замер:

– О чем вы это?

– О том, что двое людей были казнены за убийство женщины, которая жива и здорова.

Лицо Демириса стало белым, как мел.

– Как вы думаете, мистер Демирис, полиции будет интересно послушать эту историю? Ну, если они не заинтересуются, тогда, может, пресса? Я так и вижу заголовки в газетах, а вы? Ничего, если я буду звать вас Коста? Спирос сказал, что так вас все друзья зовут, а нам, думаю, стоит подружиться. Хорошие друзья ведь не гадят друг другу? Пусть наш маленький секрет останется между нами, верно?

Константин Демирис сидел не шевелясь. Когда он наконец заговорил, голос его был хриплым:

– Что вы хотите?

– Я же сказал: зафрахтовать один из ваших пароходов. А уж коль мы такие друзья, так, наверное, вы и за фрахт с меня не возьмете, правда ведь? Скажем так, услуга за услугу.

Демирис тяжело вздохнул.

– Я не могу вам этого позволить. Если станет известно, что я перевожу наркотики, я потеряю весь свой флот.

– Да кто о том узнает? В нашем деле мы обходимся без рекламы. Все сделаем по-тихому.

Лицо Константина Демириса стало жестким.

– Вы делаете большую ошибку. Меня нельзя шантажировать. Вы знаете, кто я?

– А как же. Мой новый партнер. Мы с тобой, крошка Коста, теперь долго будем обделывать делишки, потому что, если ты откажешься, я немедленно иду в полицию и в газеты и все рассказываю. И тогда большой привет твоей репутации и всей твоей хреновой империи.

Демирис долго молчал.

– Откуда… Спирос узнал?

Риццоли усмехнулся:

– Какая разница. Важно то, что я теперь держу тебя за яйца.

Поднадавлю – и ты евнух. Придется тогда тебе остаток жизни пропеть сопрано в тюремной камере. – Тони Риццоли взглянул на часы. – Бог мой, да мои две минуты давно истекли. – Он встал. – Даю тебе шестьдесят секунд, решай: или я ухожу отсюда твоим партнером, или пеняй на себя.

Казалось, за несколько минут Константин Демирис постарел лет на десять. В лице не осталось ни кровинки. Он ничуть не заблуждался относительно того, что произойдет, если вся правда относительно суда выйдет наружу. Газетчики съедят его с потрохами. Все будут видеть в нем чудовище, убийцу. Кому-нибудь может даже прийти в голову поинтересоваться обстоятельствами смерти Ставроса и Чотаса.

– Твое время истекло.

Константин Демирис с трудом кивнул:

– Ладно, – прошептал он. – Ладно.

Тони Риццоли одарил его жизнерадостной улыбкой:

– А ты не дурак.

Константин Демирис медленно встал.

– Так и быть, один раз я тебе уступлю, – сказал он. – Не хочу знать, как ты это устроишь и когда. Пущу вашего человека на одно судно. Это все.