Полночный алтарь

Все еще галдели уличные ораторы. И, как я уже говорил, ночка была славная. Вскоре к нам подсела старая толстая тетка, которой было решительно наплевать на чью бы то ни было внешность, и попыталась уговорить мальчугана пойти посмотреть «картинки». Мальчуган ни черта не понял, и я, во избежание скандала, увел его послушать ораторов.

Одним из них был слюнявый евангелист.

— О мои братья, — голосил он, — когда я посмотрел в иллюминатор звездолета и узрел чудеса Господнего небосвода…

— Ты, вонючий брехун янки! — заорал на него мальчуган. — Попробуй только тявкнуть еще раз про полет в коробке, и я вобью этот звездолет в твою лживую глотку! Где твоя краснота, если ты такой заправский космонавт?!

Никто толком не понимал, о чем речь, но выражение «где твоя краснота» понравилось, и под эти выкрики губошлепу пришлось слезть с ящика из-под мыла.

Я снова оттащил мальчугана к скамейке. Алкоголь бродил в нем со страшной силой. Потом, чуть протрезвев, он спросил:

— Док, а мне надо было платить мисс Рорти? Я после спросил ее, а она сказала, что хотела бы сохранить что-нибудь на память обо мне. Я ей отдал зажигалку. Кажется, она ей пришлась по вкусу. Но не обидел ли я ее своим прямым вопросом? Я вроде уж говорил, что у нас в Ковингтоне таких заведений нет. А может, и есть, да я о них не слыхал. Так как же мне следовало обойтись с мисс Рорти?

— Все правильно, — ответил я. — Когда им нужны деньги, они их первым делом требуют. Где ты остановился?

— В общежитии Лиги Молодых Христиан, — пробормотал он, уже почти засыпая. — В Ковингтоне, там у себя, в Кентукки, я вступил в эту Лигу и все время продолжал платить членские взносы. Так что пришлось им пустить меня, раз уж я ихний. У космонавтов много неприятностей. Док. Неприятности с женщинами. Неприятности с отелями. Неприятности с семьей. Неприятности с религией. Я принадлежал к Южным Баптистам, но где же те Небеса, о которых они толкуют? Я спросил об этом доктора Читвуда, когда был дома в последний раз, а краснота еще только начиналась… Док, а вы случайно не служитель Господа? Я вас не обидел?

— Не обидел, сынок, не обидел, — ответил я.

Я вывел его на широкую улицу, чтобы помочь поймать такси. Частные машины тут всегда набиты пьяными и лупят таксистов по бамперам, когда те появляются в районе Скид-Роу, так что фирмачам приходится отвечать перед хозяевами. Это и заставляет их держаться подальше от этих мест. Мне все же удалось схватить машину и погрузить в нее мальчугана.

— Отвези его в Юношеское общежитие, — сказал я шоферу. Вот тебе пятерка. Помоги ему, когда довезешь.

Когда я снова проходил через Скрюболл-сквер, какие-то парни из колледжа орали «где твоя краснота?» старому Чарли последнему из ИРМ[1].

Старик Чарли ревел:

— Идите вы к черту со своей краснотой! Я вам про атомные бомбы толкую! Вон там — прямо над нами! — и тыкал пальцем в луну.

Ночка была славная, но опьянение уже проходило. За углом была забегаловка, и я завернул туда, чтобы подзаправиться до клуба. Там-то у меня припрятана бутылочка… Потом взял первое попавшееся такси.

— В Атлетический клуб, — приказал я.

— В этот собачник? — спросил шофер и широко ухмыльнулся.

Я не ответил, и он включил зажигание.

Таксист был прав — я живу в собачнике. Но когда-нибудь я явлюсь домой и нагоню страх Божий на Тома и Лиз, продемонстрировав, во что превратился их дорогой папуля.

И в институте тоже был собачник.

«Боже, — шепчутся они теперь. — Не понимаю, что стряслось с этим человеком! Такая чудесная жена и двое таких милых, уже взрослых ребятишек! И подумать только жене пришлось потребовать, чтобы он ушел из дому! Ведь он пьет! Об этом не принято говорить, но все знают, что невротики подыскивают себе самые отвратительные компании, чтобы заглушить чувство воображаемой вины. А уж в каких местах он бывает! И это доктор Френсис Боуман, человек, превративший мечту о космических перелетах в реальность! Человек, который создал атомную базу на Луне. Нет, я просто не понимаю, что с ним такое!»

К эдакой-разэдакой матери их всех!