Полночный блюз

— Однако ты всегда будешь сомневаться. Ты не можешь отрицать это и не можешь от этого избавиться. Как смогу я жить с человеком, который не в состоянии мне доверять? Макс тоже не мог и в конце концов оставил меня. Сколько же времени понадобится тебе, чтобы поступить точно так же? — Не ожидая от Дэвида ответа, Эдди отвернулась, бормоча себе под нос: — Пожалуй, мне лучше уехать отсюда.

— Но почему? Ведь ничего не изменилось! — ошеломленно вскричал Дэвид. — Я докажу тебе! Каждый день моей жизни будет доказательством.

— Ты хочешь сказать, что собираешься потратить оставшуюся жизнь на то, чтобы заставить себя поверить мне?

— Да! Проклятие! Посмотри на меня, Эдди! Все еще здесь — доверие, любовь…

Всем сердцем и всей душой ей хотелось ему поверить. Однако что-то удерживало ее.

— Мне нужно несколько дней, чтобы обдумать ситуацию. Я не могу нормально думать, когда ты рядом.

— А как насчет турне, Дэвид? — раздался голос Скотта. — Похоже, твоя вторая певица оставляет тебя в середине гастролей? Это не похоже на действия любящей женщины.

Дэвид обернулся в его сторону:

— Да заткнись ты! Тебе мало того, что уже натворил? С такими друзьями никаких врагов не надо!

Когда он повернулся к Эдди, та уже скрылась за дверью. Бормоча проклятия, Дэвид побежал за ней по коридору, через холл, ко входной двери. Он услышал звук захлопнувшейся дверцы лимузина. Мотор заурчал. Дэвид бросился к машине, желая ее остановить, и закричал:

— Эдди, подожди!

Машина притормозила.

Эдди открыла окно, слезы текли по ее щекам.

— Думаю, нашей любви хватило бы человек на двадцать. И я люблю тебя, Дэвид. Но позволь мне сейчас уехать!

Прежде чем Дэвид успел отреагировать, она закрыла окошко, и ему оставалось только беспомощно наблюдать, как лимузин медленно разворачивается на подъездной дорожке и увозит Эдди прочь. Увозит его любимую и единственную.

Голубые занавески колыхались на кухонном окне. Голос диктора по радио вещал: «…никаких благоприятных прогнозов по поводу дождей. Фермеры Индианы пытаются спасти урожай. Многие говорят, что это самая сильная засуха за последние десять лет». Эдди утерла пот со лба и вновь принялась отмывать покрытый линолеумом пол. Она старалась не поддаваться тоске, но ей это никак не удавалось. С тех пор как двенадцать дней назад Эдди покинула Лос-Анджелес, она с трудом могла заставить себя что-нибудь сделать. Все, на что она была способна, — заниматься с Рори и бесконечно сидеть за кухонным столом и пить ледяной чай перед вентилятором. Жизнерадостный голос ди-джея сообщил: «Сегодня мы можем не бояться, что дождь помешает нашему концерту! Вспомните, выступает Дэвид Ландри! Сегодня в восемь! На стадионе «Хамилтон».

— Разве могу я забыть? — проворчала Эдди.

Ди-джей продолжал: «А теперь небольшая ретроспективная подборка лучших песен из альбомов Ландри! Первая…»

Эдди быстро выключила радио и встала у окна, держа в руках швабру. Как будто ей нужно что-то напоминать! У нее была личная ретроспективная подборка, которая постоянно проигрывалась у нее в голове на протяжении последних дней.

Воспоминания сменялись в ее сознании, как пластинки на автоматическом проигрывателе. Как только одна песня заканчивалась, следующая сразу же занимала ее место, заполняя память, доставляя новую боль. Эта проклятая музыка никогда не останавливалась: вот Дэвид рубит дрова на заднем дворе, стоя в глубоком снегу, — длинные посеребренные сединой волосы спадают на лоб… вот он с терпеливой улыбкой отвечает на бесконечные вопросы Рори, когда они вместе выпалывают сорняки в саду… вот он смотрит прямо на Эдди, его неотразимый взгляд… мускулистые плечи и руки, когда она гладит его тело… горячие поцелуи и шепотом произносимые клятвы… 

Эдди тяжело вздохнула и вернулась к работе, поглядывая на сверкающую большую коробку, стоящую на столе. Ее принесли утром с почты. Из упрямства Эдди не хотела разворачивать посылку, намереваясь вернуть ее отправителю, даже не заглядывая внутрь. Однако любопытство победило, и сейчас ей очень хотелось посмотреть, что Дэвид прислал на сей раз. Еще один подарок из целой серии, которые он ежедневно присылал последние четыре дня. В понедельник это было ожерелье из чудесных жемчужин. Во вторник — старинные сережки с изумрудами. В среду — бесценная китайская ваза со свежими цветами. А в четверг — большой красивый ковер ручной работы.

Эдди, сосредоточенно хмурясь, разглядывала коробку на столе. Интересно, как долго он собирается присылать ей подарки? Это сводит ее с ума. Неужели он думает, что ее можно подкупить, посылая дорогие изящные вещицы? На самом деле Эдди хотела бы получить какой-нибудь знак, свидетельствующий, что Дэвид действительно ей верит и полностью признает, что она не выдумала всю эту историю об украденной песне! Однако от него не было ни письма, ни телефонного звонка. Только подарки. Эдди уже решила вернуть ему все подарки, как только он вернется из турне.

— Ну, ладно, — обратилась она к коробке на столе, — что же у нас на этот раз?