Полночный детектив

Арзамасцев наполнил рюмки, короткий тост, который он произнес за здоровье именинницы, не был ни прочувствованным, ни оригинальным.

Генерал выглядел усталым, старше своих лет и значительно старше своей подруги. Был малословен и, вообще, не был расположен к разговору. Из него словно выпустили воздух. Он ничего не мог есть.

Я заметил, как Арзамасцев пару раз украдкой взглянул на часы. Он не собирался оставаться На ночь и пил мало. Было ясно: ему надо было возвращаться туда, где его ждали. И как можно скорее.

У девушки, напротив, появился аппетит. Уплетая за обе щеки, она любовалась подарком. В коробке сверкал некрупными камешками и металлом средней величины медальон, который она тут же примерила. Еще там же виднелись такие же сверкающие серьги и кольцо…

– Какая прелесть! Что это?

– Белое золото с аметистом, – Арзамасцев не без удовольствия перечислил. – Гранат, синий топаз, оливин, цитрин и бриллианты…

– Тут же целое состояние!..

Она подскочила к зеркалу, снова бросилась к Арзамасцеву – обнимать…

И все же настоящей близости, какая была вначале, между ними больше не было. Разговор не получался. Арзамасцев выжидал время, приличествующее для того, чтобы галантно-вежливо закончить визит.

Я следил за экраном.

К концу трапезы они окончательно отдалились друг от друга, и это стало вскоре заметно обоим…

В разговоре у девушки проступало разочарование. Однако вскоре ее вновь наполнила активность, свойственная ее возрасту, но теперь это была уже не та светлая, радостная энергия, с которой она перед тем бросилась из спальни в переднюю. Ее захлестывало чувство озлобления.

С минуты на минуту должен был разразиться скандал.

И он действительно произошел.

Оба заговорили на повышенных тонах. Девушка уже не могла сидеть на месте, то и дело она вскакивала, делала несколько шагов по комнате, вновь садилась. В голосе ее слышались раздраженные ноты. Они звучали все громче…

Я начал даже опасаться за последствия: позади именинницы стояла гладильная доска с тяжелым электрическим утюгом, а сбоку, на тумбочке, уже знакомая увесистая лягушка из оникса, служившая прессом для бумаг…

– Сегодня вы останетесь здесь и никуда не пойдете… – Девушка вела себя словно неуправляемая. – Никуда! Сегодня я имею на это право.

Арзамасцев несколько раз пытался ее урезонить:

–Ты знаешь: мне надо. У меня утром самолет… – Он изо всех сил старался предотвратить скандал.

–У вас самолет днем!

Она выскочила в переднюю, вернулась в гостиную с его пальто.

–Я выброшу его в окно…

–Перестань!..

Она подскочила к окну, резко раскрыла его.

– Бросить?!

Дело принимало нешуточный оборот.

Арзамасцев все еще продолжал ее увещевать.

Девушка оставила пальто, обернулась. Бешеный взгляд ее зацепил бутылку коньяка. Что-то пришло ей в голову. Она метнулась к столу, наполнила обе рюмки коньяком и залпом выпила их одну за другой. Снова схватила пальто…

– Ради Бога успокойся!..

– Скажите, что вы останетесь… Скажите, наконец, кто вы мне! Отец каждый раз по телефону спрашивает меня, когда мы поженимся… Я ему все время вру-вру… Матери тоже! А вы врете мне! Не надо мне подарка! Возьмите!.. – Она сорвала цепочку, бросила ему в лицо. Арзамасцев не увернулся.

– Дай пальто!

Он явно терял терпение. Поднялся, тяжелый, широкоплечий, придвинулся вплотную, но применить силу не хотел:

Она еще крепче вцепилась в пальто. Арзамасцев отступил:

–Бог с ним! Оставь себе, если хочется…

Пальто упало на пол.

–Сволочь! – крикнула она.

Арзамасцев не поднял пальто, отошел к месту, где до этого сидел.

– Сволочь! – женщиной руководили злость и отчаянье, вызванное бессильем.

.Ей надо было что-то разбить, бросить… Она поискала глазами.

Электроутюг, пресс…

Взгляд замер на каменном прессе. Арзамасцев не успел опомниться, как она схватила с тумбочки тяжелую зобастую жабу из зеленого оникса, весом почти в килограмм, размахнулась…

Она явно хотела его устрашить…

Пресс в виде зеленой лягушки должен был пролететь над его головой и ударить в плиты мраморного пола позади. Для этого генералу следовало лишь пригнуться…

Но произошло неожиданное.

Каменная жаба оказалась тем чеховским ружьем, которое висит на стене и рано или поздно в последнем акте должно выстрелить…

Арзамасцев попытался пригнуться, но не удержался на скользких плитках…

Ониксовая тяжелая тварь пролетела мимо. Но сам Исполнительный директор фонда неловко повернулся и, как мне показалось, влетел виском в острый угол столешницы…

Генерал рухнул на каменный пол, как подкошенный. Черная струйка от его головы мгновенно заструилась по сверкающим отраженным светом плиткам…

На секунду девушка опешила, но тут же с криком бросилась к лежавшему, прижала кофточку к его голове. Красное пятно тут же растеклось…

Арзамасцев не шевелился. В последующие минуты я наблюдал на экране тщетные попытки реанимировать неподвижное тело.

Девушка пыталась делать искусственное дыхание, дула изо рта в рот. Откуда-то у самого лица Арзамасцева появилась бутылка с нашатырем, девушка держала ее у носа Арзамасцева, но тот уже не подавал признаков жизни.