Полночный поцелуй

Вампир неохотно остановился и, не поворачиваясь к Лукану, молча ждал, надменно вскинув голову, пока остальные воины выходили из тренировочного зала в коридор. Когда они остались одни, Лукан откашлялся и обратился к П1:

— Тиган, у нас с тобой есть проблема.

Тиган резко выдохнул:

— Я поставлю в известность СМИ.

— И эта проблема не исчезает. Все произошло так давно, столько воды утекло с тех пор. Если ты хочешь поквитаться…

— Забудь. Дело прошлое.

— Не настолько, если мы не можем его похоронить.

Тиган усмехнулся и наконец-то повернулся лицом к Лукану:

— Что ты хочешь мне сказать?

— Хочу сказать, что понимаю, чего тебе это стоило. То, что я сделал… — Лукан покачал головой и провел рукой по волосам. — Ти, ты должен знать, если бы существовал иной способ… Если бы все было по-другому…

— Господи, ты что, пытаешься извиниться? — Казалось, Тиган способен убить взглядом. — Проявляешь участие? Пятьсот лет спустя! Не слишком ли поздно? И черт возьми, разве это что-то меняет?

Лукан стиснул зубы. Сейчас вечно погруженный в апатию Тиган, словно вулкан, проснулся и закипел злобой. Тиган не простил его. Так и не смог. И, похоже, не сможет никогда.

— Ты прав, Ти, извинения ничего не меняют.

Тиган долго смотрел на Лукана, затем развернулся и пошел к выходу.

Из колонок размером с холодильник, стоявших у сцены частного подземного ночного клуба, орала музыка. Хотя «музыкой» весьма условно можно было назвать душераздирающие вопли вокалистов и нестройные гитарные пассажи. Люди двигались на сцене, как роботы, глотали слова и с трудом попадали в такт. Одним словом, они были хорошо высосаны.

Но разве можно было выпускать их на сцену без особого рода экспертизы, если им предстояло играть перед толпой одурманенных жаждой крови вампиров, то и дело прикладывавшихся к человеческим венам?

Босс Отверженных усмехнулся, прищурившись за темными линзами очков. Он приехал сюда уже с головной болью, а сейчас виски ломило так, что казалось, череп вот-вот расколется. Босс откинулся на подушки в своей ложе; кровавый разгул успел ему надоесть. Он поднял руку, и один из охранников затрусил к нему. Босс небрежно махнул в сторону сцены:

— Пусть кто-нибудь прекратит их страдания, не говоря уже о моих.

Охранник кивнул и зашипел, обнажая огромные клыки, с которых закапала слюна, мгновенно выделившаяся от одного только упоминания о новой кровавой бойне. Отверженный поспешил выполнять приказ.

— Послушный пес, — пробормотал ему вслед всесильный Хозяин.

Он обрадовался, когда зазвонил мобильный телефон, — представилась возможность встать и размяться. Шум на сцене усилился — на музыкантов набросилась свора бешеных Отверженных.

Пока Отверженные бесновались, босс удалился в комнату за сценой и из внутреннего кармана пиджака достал телефон. Он предполагал, что звонит один из тех миньонов, которых он обязал собирать информацию о Габриэлле Максвелл и ее активном сотрудничестве с Родом.

Но звонил не миньон.

Это все, что он мог сказать, глядя на дисплей, где высветилась надпись «Номер не определен». Заинтригованный, босс нажал на кнопку. Голос звонившего оказался ему знаком. Недавно босс провернул с этим инкогнито некое темное дельце, осталось еще несколько нерешенных вопросов. На этот раз ему сообщили о готовящемся сегодня ночью рейде на одно из мелких гнезд Отверженных.

За несколько секунд Хозяин получил все сведения, необходимые для того, чтобы обратить ситуацию в свою пользу, — место проведения операции, число воинов, маршрут и план действий — и все при условии, что один из воинов не будет убит, только ранен так, чтобы больше никогда не смог взять в руки оружие. Судьбу остальных, включая неумолимого Лукана Торна, пусть Отверженные решают по своему усмотрению.

Ранее смерть Торна была частью их договора, но события складывались не так, как планировалось. На этот раз инкогнито желал получить гарантии того, что все будет выполнено, и даже напомнил об уплаченном вознаграждении.

— Я хорошо помню условия нашей сделки, — отчеканил босс в трубку, едва сдерживая гаев. — Не вынуждайте требовать дополнительной платы, иначе сильно пожалеете.

Дипломатические реверансы мгновенно сменились угрозами, босс Отверженных раздраженно бросил трубку и злобно выругался.

От бушевавшей в нем ярости дермаглифы на запястье потемнели, и все остальные татуировки на теле, сделанные для маскировки, заиграли яркими красками. Босс нахмурился. Он ненавидел необходимость скрывать свое происхождение и прятать под грубыми татуировками метки, полученные при рождении. Он ненавидел свое нынешнее положение почти так же сильно, как и тех, кто стоял на его пути к заветной цели.

Кипя от злости, босс вернулся в зал. В темноте он мгновенно отыскал взглядом лейтенанта, единственного Отверженного, видевшего Лукана Торна собственными глазами и уцелевшего, чтобы всю оставшуюся жизнь рассказывать об этом как о своем величайшем подвиге. Жестом босс подозвал его, чтобы дать распоряжения по поводу сегодняшней ночи.

Игнорируя договоренность с инкогнито, он приказал, чтобы сегодня, когда дым рассеется, Лукан и все воины были мертвы.