Полночный путь

Тут навстречу, из бокового проулка выскочил всадник, в кольчуге, шлеме, будто бадья, только с дырками для глаз, с длинным копьем, упертом в стремя. Осадив коня, он стащил с головы шлем, спросил, на ломаном русском:

— Эй, купец, стража не нужна? Сказывают, шалят нынче касоги…

— Они всегда шалят… — пробурчал Горчак. — А стража нам не нужна, сами в случает чего отобьемся…

— Ну, хоть меня одного возьмите? — сбавил тон вояка.

— А на што ты нам один? — удивился Горчак, и двинулся дальше.

Всадник тронул поводья, поехал рядом, Горчак широко ухмыльнулся, проговорил:

— Вот и сказал бы сразу; што тебе все равно в Белую Вежу надо… Ладно, динар за весь путь, и по динару голова, коли случится сшибка!

Просияв, вояка нахлобучил шлем и поскакал вперед. Серик проворчал:

— Чего ты деньги зря транжиришь…

— Ничего не зря; коней у нас нет, а впереди на коне разведчик — лучше и не надо. Касоги ведь, и верно, шалят на волоке… Это караваны они не трогают, а на нас запросто напасть могут.

Вскоре миновали последнюю убогую избушку, с плоской крышей, крытой степным дерном, и вокруг распахнулась широкая, солнечная степь. Под жарким солнцем одежда быстро высохла. Приятно было шагать вровень с неспешным шагом быков, под монотонный скрип телеги, хоть погонщики то и дело смазывали дегтем тележные оси, но скрипели не оси, а сама телега под немалой тяжестью ладьи, да кормчего, который так и не слез с нее, а, похоже, завалился спать под лавку.

Далеко за полдень, свернули к небольшому пруду, остановились. Не распрягая, погонщики принялись поить быков из бадей. Старший из погонщиков подошел, и, обращаясь к Шарапу, как к старшему, сказал:

— Пусть быки передохнут, а нам не худо бы подкрепиться…

— Ну, подкрепиться, так подкрепиться… — сговорчиво согласился Шарап.

Горчак ухмыльнулся, сказал:

— Ты, Шарап, законы волоков не знаешь — для погонщиков, харч наш…

— Не обеднеем… — проворчал Шарап. Кивнул Серику: — Полезай за харчем…

Серик легко вскарабкался на телегу, перевалился через борт ладьи, нашарил под лавкой мешок с припасами, мимоходом отметил, что маловато припасов осталось; в аккурат до Белой Вежи и хватит, а там прикупать придется. Не худо бы и поохотиться, да за полдня никакой дикой живности не встретилось. Телегами, что ли, ее распугали?..

Пока половчанка раскидывала прямо на траве холстину, пока раскладывала нехитрую снедь, прискакал нежданный стражник, легко соскочил с коня, снял шлем, повесил его на луку, вместе со щитом, сказал:

— Впереди на половину лье чисто…

— Чего-о?.. — изумился Серик. Он только что заметил, что воин совсем молодой, едва ли старше самого Серика.

Горчак пробурчал:

— Три версты… — и, обращаясь к воину, пригласил: — Хоть ты, видно, и знатного происхождения, не побрезгуй отобедать с нами…

Воин, нисколько не чинясь, присел к холстине, сложив ноги по-касожски; видать, давно привычен к походным пирам.

Горчак спросил:

— Зовут-то тебя как?

Воин открыто улыбнулся, сказал:

— Зовите меня Рене, а чей я сын, того знать вам не к чему. Если вы бывалые купцы, то наверняка знаете, известное на всю Франкию имя.

Тем временем проснувшийся кормчий, слез с ладьи, и притащил жбан с медом подмышкой, в другой руке он нес огромную братину. Наполнив ее медом, он отпил вволю, и пустил братину по кругу. Рене сидел рядом с Горчаком. Тот отпил в свою очередь, нерешительно замешкался; как-то не удобно было передавать ее Звяге через голову Рене. Но тот преспокойно протянул руки и принял братину. Отпив, крякнул, сказал, передавая братину Звяге:

— Русский мед не хуже франкского вина… — и принялся рвать зубами кус копченого мяса, заедая его сухарями и смачно хрустя луковицами.

Франкский рыцарь определенно начинал нравиться Серику. Он спросил:

— Коли ты знатного рода, какая нелегкая тебя в эти места занесла?

Тот безмятежно ответил, потянувшись снова к крупно нарезанным кускам мяса:

— А у меня еще три старших брата… А сосед наш, как раз в этих местах всего лишь за двенадцать лет сколотил такое состояние, что, вернувшись домой, купил землю и замок у обедневшего барона, который жил по соседству с нами.

— А ты тут давно? — не унимался Серик.

— Вторую весну. Нынче узнал, большой караван собирается в страну серов, а тут, через волок, сколько дней уже ни единого каравана! Как бы не опоздать…

— А чего ж один не пошел через волок?

— Я правду сказал; большая банда касогов объявилась, одному не пройти.

Горчак проговорил:

— С нами еще опаснее; с одного взять нечего, может, и не нападут, а на нас точно полезут…

Рыцарь ухмыльнулся, сказал:

— А я сразу понял, что вы не простые купцы; и ладейка-то у вас шибко маленькая, и воинскую сноровку трудно упрятать за купеческой внешностью… Ну, может, вы, и правда, купцы, да только я знаю уже столько купцов, на поединок с каждым из них вышел бы лишь исповедовавшись, и причастившись…

Болтал он по-русски бегло, только слова чудно произносил, и многие коверкал, но понимать легко было. Когда наелись, кормчий пустил по кругу еще одну братину. Немножко полежали, нежась на солнышке, а потом неспешно зашагали дальше. Серику все больше и больше нравилась купеческая жизнь.