Полночный вальс

Во времена их недолгого знакомства Джон несколько раз водил Белл к Хардиману. Там можно было занять столик в уютном уголке, но, что гораздо важнее, это заведение часто посещали светские матроны и дебютантки, так что вряд ли Спенсер отважится на очередную глупость. Более того, Алекс мог с удобством расположиться за соседним столом.

Джон вновь отправил посыльного к Спенсеру. Он ожидал, что ответ придет в ближайшее время: наверняка Спенсер ждет дома, желая узнать, как будет воспринято его приглашение.

Вздохнув, Джон провел ладонью по волосам. Ему следовало поговорить с Белл, но сердце его разрывалось на части, он не знал, как начать. Его жена страдала, а Джон был не в силах избавить ее от мук.

Губы Джона дрогнули в слабой улыбке. Ему нравилось называть Белл женой. Резко поднявшись, он отодвинул кресло и быстро вышел в коридор.

— Белл! — позвал он, направляясь к лестнице. — Белл, где ты?

Она появилась на верхней площадке, испуганная его громким голосом.

— Джон, что случилось? Что с тобой?

— Я просто хотел тебя увидеть. — Он беспечно улыбнулся, желая избавить ее от тревоги. — Ты всегда задаешь по два вопроса, когда достаточно одного?

— Ради Бога, Джон, не пугай меня. Не надо больше так кричать. Я и без того перепугана.

Он подошел и обнял Белл.

— Прошу тебя, дорогая, не волнуйся. Давай пойдем к тебе в комнату и поговорим. — К нам в комнату, — поправила Белл.

— Что?

— В нашу комнату. Теперь я замужем, и мне больше не нужна собственная спальня.

— Я и не хотел, чтобы она была у тебя. Белл, вскоре наша жизнь войдет в мирное русло, обещаю тебе.

Белл позволила отвести себя в спальню. Ей очень хотелось поверить, что все будет именно так.

— Я не могу избавиться от страха, Джон, — тихо проговорила она.

Он привлек ее к себе и вдохнул сладкий аромат ее волос.

— Знаю, дорогая, все знаю. Но давай на минуту забудем о тревогах.

Здесь сейчас нам нечего бояться.

Ее губы дрогнули в лукавой улыбке.

— Да неужели?

— Здесь нет никого, кроме меня. — Он провел губами по ее щеке, продвигаясь к уху. Но этого было слишком мало.

Его ладони сомкнулись на ее спине, он привлек Белл к себе интимным движением, целуя каждый дюйм ее кожи, касаясь пальцами шеи. В этот момент со стороны двери донеслось громкое покашливание.

Джон даже не обернулся, помахав рукой назойливому слуге.

Покашливание повторилось.

Оно было таким настойчивым, что Джон нехотя оторвался от Белл и обернулся. На пороге стояла изысканно одетая дама со странным выражением лица. Джон никогда прежде не видел ее, хотя эти синие глаза — яркие, огромные, совсем как…

Испытывая неловкость, он обернулся к Белл, еще придавленной к кровати его телом. Она была так бледна, что, казалось, вот-вот лишится чувств. — Мама?

Джон отпрыгнул от кровати с завидным проворством.

Кэролайн, графиня. У орт, стаскивала перчатки, едва сдерживая закипающую ярость.

— Вижу, после нашего отъезда ты не теряла времени, Арабелла.

Белл вздрогнула. Мать назвала ее полным именем — этот был плохой признак.

— Да, — робко пробормотала она, — ты права.

Графиня обернулась к Джону.

— Пожалуй, вам будет лучше удалиться.

— Нет! — поспешно воскликнула Белл. — Он здесь живет.

— Надеюсь, я ослышалась.

Джон поспешно шагнул вперед.

— Вероятно, мне следует представиться. Я лорд Блэквуд.

Кэролайн не подала ему руки.

— Очень мило с вашей стороны, — ледяным тоном отозвалась она.

— А это, — продолжал он, указывая на Белл, — моя жена, леди Блэквуд.

— Прошу прощения?

Кэролайн держалась с великолепной холодностью.

— Мы поженились, мама, — со слабой улыбкой объяснила Белл, — еще вчера.

Кэролайн окинула дочь недоверчивым взглядом, затем посмотрела на стоящего перед ней мужчину.

— Белл, не могли бы мы с тобой поговорить наедине? — Она схватила дочь за руку с силой, никоим образом не соответствующей любезному тону, и потащила ее в сторону. — Ты спятила? — прошипела она. — Ты понимаешь, что натворила? Где, черт возьми, Эмма? Как она допустила такое?

Слушая графиню, Джон подумал, не является ли эта способность задавать бесчисленные вопросы и не дожидаться ответа фамильной чертой.

Белл приоткрыла рот, намереваясь что-то сказать, но Кэролайн предупреждающе подняла руку.

— Не надо! Не желаю слушать! — быстрым движением она оттолкнула Белл обратно к Джону.

— Мама, если ты выслушаешь… — начала Белл, но осеклась, встретившись с уничтожающим взглядом Кэролайн.

— Прошу меня простить, — сдержанно произнесла Кэролайн, обернулась к двери и позвала: — Генри! — Белл и Джон услышали приглушенный ответ, за которым последовало приказание Кэролайн: — Сию же минуту. Генри!

— Мне не нравится, когда ко мне относятся, как к взбалмошному ребенку, — прошептал Джон на ухо Белл.

— Взбалмошный ребенок — это я, — прошептала она в ответ, — по крайней мере для них. Так что наберись терпения.

На пороге появился отец Тзелл Генри, граф Уортский, был привлекательным седовласым мужчиной, излучающим добродушие. При виде единственной дочери его глаза засветились любовью.

— Белл, детка, что ты делаешь в Лондоне?

— Да так, ничего особенного, — промямлила Белл.

— Она вышла замуж, — невозмутимо сообщила Кэролайн.

Генри промолчал.