Полночный воин (Хранительница сокровищ)

Даже при всем своем желании Бринн не могла бы сдвинуться с места. Он словно заворожил ее. Все, что ей оставалось, — это только смотреть и ждать. Ей сразу стало холодно, страшно, и она перестала вообще что-либо понимать.

Намыленными руками он обхватил ее груди.

Она вздрогнула, и его ладони сжались.

— Только не надо, — прохрипел он. — Только не убегай от меня на этот раз.

— Я и не… думаю.

— То-то, тебе ведь все равно не вырваться. Никогда больше. — Его руки скользили по ее груди, нежно массируя, сдавливая соски. — Знаешь, каково я чувствовал себя той ночью в лесу, то и дело боясь натолкнуться на тебя, истерзанную, на какой-нибудь тропе? — Он подтащил ее к отмели, где вода доходила ему только до бедер. — Раздвинь ноги.

Его намыленные руки скользнули по ее телу ниже, и мыльная пена проникла в ее лоно.

Она выгнулась, и ее, словно молнией, пронзило непередаваемое, сладостно-острое ощущение.

— Что… что ты делаешь?

— Помогаю тебе. — Два его пальца легко вошли в ее пылающее лоно, совершая ритмичные круговые движения. — Я — крупный мужчина и не хочу сделать тебе больно.

«Как благородно», — подумала она. Делмасу всегда было наплевать, что она чувствует. Он только утолял свою похоть, а она мучилась от боли и отвращения.

Второй рукой Гейдж продолжал изучать ее тело, его большой палец мягко надавил интимный бугорок.

— Нет! — вырвалось у Бринн, от остроты ощущения она вцепилась ногтями в его плечи.

Гейдж замер.

— Я сделал тебе больно?

Зародившееся в ней чувство сладострастия оказалось настолько необычным, что она приняла его за боль, но ее пожирал жаркий трепет и пугающая пустота внутри.

— Не думаю, что… Я не поняла… я никогда…

— Прекрасно, я не могу больше, я так хочу тебя! — Его широкие ладони обхватили ее ягодицы, он поднял ее. — Держись за меня ногами.

Она тихо всхлипнула и, обхватив его ногами за спину, обняла за шею. Его бедра двинулись назад, затем подались вперед, ладони намертво прижали ее к его телу. Бринн показалось, что она вместе с ним стала единым существом. Прежде она не слышала, чтобы мужчины брали женщин таким способом. А может, такое под силу только Гейджу с его исполинской мощью?..

— Двигайся, — жарко шепнул он ей в ухо. — Иди ко мне, дай мне…

Она подчинялась заданному им ритму. Но ей хотелось прижаться к нему еще больше, ей надо слиться с ним, вжаться в него.

Он вынес ее на берег, не отпуская от себя. Дикие звери спаривались с тем же неистовым бешенством, как они сейчас. Она же не животное…

Но ей надо идти к нему, надо дать…

Она лежала на спине на опавших листьях, у пруда, а он возвышался над ней несокрушимой скалой.

Вперед. Назад. Длинный. Короткий. Как сладко… Небо мутно-голубым пятнышком возникало и пряталось за его плечом, и с каждым судорожным вздохом она чувствовала запах земли, сосен и мыла. Ритмичный хруст сухой листвы под их телами возбуждал так же сильно, как и его прерывистое дыхание у нее над ухом. Он хотел не просто взять ее, а получить всю целиком.

«Мы так не договаривались», — с отчаянием подумала она. Он и в самом деле словно пожирал ее, как и грозился с самого начала.

— Дай мне это! — прохрипел он с трудом. — Не сопротивляйся, ты отходишь от меня.

Что ему еще? Она не могла дать больше того, что он уже получил.

Он вошел рывком глубоко внутрь, и она пронзительно вскрикнула. Приподнявшись, он выгнулся, и тут ее распростертое на земле тело начали сотрясать судороги, неподвластные ей спазмы пульсировали в ее трепещущей плоти.

— Вот то, что я хотел.

Он начал двигаться резче, быстрее, диковатая улыбка появилась на его губах. На мгновение он замер, а потом с хрипом выдохнул воздух и рухнул на нее.

Он спустил в нее свое семя, поняла она. Странно, почему она не чувствует отвращения? Вожделение истаяло, пришедшее ему на смену умиротворение разливалось по телу целебным бальзамом. Ничего подобного она не испытывала прежде. Ее руки непроизвольно обхватили широкие плечи Гейджа и притянули к себе.

Он поднял голову. Прядь иссиня-черных волос падала ему на лоб и отлетала при каждом его выдохе.

— Черт возьми, что ты сделала со мной?!

До нее не доходил смысл его слов. О чем он? Ведь он сам захотел этого неистового слияния.

— Ничего.

Ее голос прошелестел слабо. Она сама себя еле расслышала. Куда подевались ее уверенность и непреклонность, с которыми она готовилась встретить самое страшное?

Его руки обняли ее, и он перекатился на бок, продолжая крепко прижимать ее к себе. И опять ей на ум пришло сравнение: Делмас, удовлетворив свою плоть, тут же оставлял ее одну, а здесь она почувствовала себя прикованной к Гейджу невидимой нитью, частью его большого тела.

— Я… хочу уйти, — прошептала она.

— Почему?

— Мне… неудобно.

— Разве? — фыркнул он. — Может, немного тесновато, но так славно мы прижаты друг к другу, мне очень даже удобно.

Ее щеки горели.

— И такие разговоры мне тоже не по душе. Неужели именно так норманны занимаются…

Бринн замолчала, не сумев подобрать нужное слово, определяющее то, что происходило между ними. Насколько ей было известно, простым совокуплением это не назовешь.

Гейдж лег навзничь и, облизав ее сосок, поморщился.