Полночный всадник

Уменьшив огонь в лампе, Кэрли замерла в ожидании. Вскоре она услышала в коридоре шаги, дверь распахнулась, в комнату вошел Рамон, заслонил собой луну, и Кэрли почти не видела его лицо при тусклом свете лампы. Он на мгновение застыл, ибо, конечно, думал, что жена и сегодня будет вести себя как шлюха.

Пока он молча раздевался, на Кэрли накатывали горячие волны.

Кровать прогнулась под ним, когда он лег и обнял жену.

— Я скучал по тебе, дорогая. Я поступил глупо, покинув тебя.

Рамон поцеловал Кэрли, прежде чем она успела ответить ему. От его жаркого поцелуя у нее помутилось сознание. Господи, ей будет труднее, чем она думала!

Она ответила на его поцелуй, позволила языку Рамона проникнуть в ее рот, но не коснулась его своим языком. Кэрли лежала на его плече, но не прижималась к мужу, как прежде, хотя ее тело неистово стремилось к этому.

Он коснулся рукой ее волос и замер.

— Мне больше нравится, когда они распущены. — Рамон стянул скреплявшую косу резинку, и волосы рассыпались по ее плечам.

Охваченная волнением, она заставила себя откинуться на спину, уставилась в потолок и принялась считать массивные дубовые брусья. Рамон склонился над ней, обхватил ее груди и начал целовать их через ткань. Кэрли казалось, что ее тело лижут языки пламени.

Господи! Она не отрывала глаз от потолка, пытаясь думать о чем-то постороннем. Но в ушах стучала кровь.

— Сними рубашку, — потребовал он, начав расстегивать пуговицы. — Я хочу видеть тебя обнаженной.

— Но…

Этого нельзя было позволять ему. Он обращался с ней как с gringa! Рамон не сказал бы этого настоящей испанке. Кэрли почувствовала горькую обиду, поняв, как он относится к ней. Рамон снова поцеловал жену, провел языком по ее губам, потом проник в ее рот. Трепеща от желания, она думала о соск1а, которую подали на ужин, о каком-то сложном рецепте старухи — только не о Рамоне.

Рубашка разорвалась, и это отвлекло Кэрли от ее мыслей.

— Я хочу видеть тебя обнаженной, — строго повторил Рамон. Нет, таким тоном он не говорил бы с настоящей испанкой. Обида снова заполнила душу Кэрли, укрепив вместе с тем ее решимость.

— Думаю, мне лучше остаться в ночной рубашке. — Ее слова прозвучали с достоинством. — Я охотно подниму ее для тебя, если хочешь.

Она решила попросить его воспользоваться отверстием в простыне, но что-то остановило ее. Однако намерение вести себя как испанская леди, доставить ему удовольствие и заслужить при этом уважение осталось непреклонным.

Он раздраженно встряхнул ее за плечи:

— Мне следовало догадаться раньше. Я думал, что ты другая, а оказывается, такая же, как все. — Он прочистил горло. — Я немного удивлен, что так быстро надоел тебе, но ведь ты gringa. Одни из них — только притворяются, что получают удовольствие. Другим нужна для этого дюжина мужчин. — Он оттолкнул ее от себя. — Впрочем, какая разница? Я не стану делить с тобой постель.

Кэрли в ужасе посмотрела на него. Господи, что она наделала!

— Рамон, пожалуйста… Куда ты?

Но он молча оделся и вышел.

Господи! Слезы покатились по ее щекам. Она снова совершила ошибку, решив вести себя как воспитанная испанская леди. И вот он ушел!

Кэрли вскочила с кровати и завернулась в клетчатое покрывало. Надо найти его и все объяснить. Она подумала о Миранде, ждущей его в лагере. Не уехал ли он в Льяно-Мирада к своей любовнице? Как ведет себя Миранда в постели? Как шлюха или как леди? Скорее всего она вела себя правильно.

Кэрли открыла дверь. Серебряный свет луны освещал землю. Возле загона стоял Рамон, прислонившись к ограде. Он смотрел в темноту и курил сигару.

Босая Кэрли устремилась к нему, не замечая, как холодна сырая земля. Она думала только о Ра-моне, о том, что снова не угодила ему. Увидев жену, он замер.

Кэрли подняла голову:

— Однажды ты уже бросил меня… наутро после свадьбы. Педро сказал, что ты отправился в Льяно-Мирада. Ты ездил к ней? — Она перевела дыхание. — Ты ездил к Миранде?

Рамон смотрел на нее жесткими, холодными, неумолимыми глазами.

— Почему это интересует тебя?

— Ты ездил к ней?

Он покачал головой и откинул волосы со лба.

— Нет. Я видел ее в лагере, но не спал с ней.

Кэрли прикусила губу:

— Прости меня. Ты не поверишь, но я очень хотела понравиться тебе. — Он невесело усмехнулся, но промолчал. — Я думала, что тебя обрадует, если я буду вести себя как испанская леди. В прошлый раз я вела себя очень дурно, и ты ушел. Я надеялась, что теперь… ты останешься.

Рамон изумленно уставился на нее:

— Ты решила, что я уехал поэтому? Считала, что совершила какую-то ошибку?

Кэрли покраснела:

— Я умоляла тебя не останавливаться. Позволяла тебе трогать меня… везде. Конечно, леди не вела бы себя как…

Не дав ей закончить, Рамой стиснул ее в объятиях, прижал к себе:

— Santos de Cristo[48]! Да как это пришло тебе в голову?

— Тетя Тереза сказала…