Полное собрание беспринцЫпных историй

– Он никогда раньше онлайн не сидел ночами, а теперь сидит. Я же это вижу, хоть и в разных городах живем. Значит, он кого-то там зацепил и теперь чатится. Просто так чатиться не будет. Значит трахался. Раз он трахался, значит, там все серьезно, он не такой, как все вы тут. А раз все серьезно, то значит, эта пизда поняла, что чувак на бабле, и уже его никуда не отпустит.

– Это все паранойя сотого уровня. Но хорошо, допустим, он там кого-то склеил! Почему это не мог быть просто отпускной секс?! Вы даже не женаты еще!

– Ты его видел?! С ним просто так никто в отпуске трахаться не будет! С ним либо по любви – как я, либо за бабло – как она. Она же не могла его полюбить за три дня.

После такой шедевральной аргументации я сдался.

– А ты уже с ним поговорила?

– Еще как! Такой скандал вчера закатила! Он, конечно, в отказ, но видела страх в глазах, значит, я права. Вот теперь не знаю, что делать дальше. Сразу уходить или подумать.

– А я понимаю, почему у него страх в глазах.

– Почему?

– Потому что он понимает, что с полной психопаткой связался! И пить я с тобой не буду. Я бы на твоем месте заткнулся и надеялся, что он тебя сам не вышлет.

– Думаешь, подождать?

– Уверен.

– Ладно, я подумаю.

Через неделю она мне позвонила.

– Ну Цыпкин, ну у меня всегда чуйка, а ты мне не верил!

– Что случилось?

– Он уже неделю не в онлайне! Скажешь, это совпадение?

– Я тебе перезвоню, у меня встреча.

Я повесил трубку, налил вискаря и, не чокаясь, с зеркалом выпил за чувака.

– «Держись, брат, tobi… Ну, ты в курсе».

Накипело

Лечу из Израиля. В самолете оживленно. Начали разносить еду. Нигде так не хочется джанкфуда, как в театре и в самолете. Феномен, но не суть. Позади меня исключительно взволнованная пара. Они долго решали, кто сядет у окна, включать ли вентиляцию, кому смотреть айпад… Муж разумно сдался по всем направлениям, но, судя по сопению, обиду затаил. Стюардесса громко сообщила заключенным опцию по баланде: баранина с гречкой и курица с макаронами. Наша пара услышала издалека эти варианты и тут же начала ругаться, пока полевая кухня медленно к ним приближалась.

Ж: Давай я возьму баранину, а ты курицу.

М: Почему? Я тоже хочу баранину.

Ж: Я не хочу гречку, а хочу макароны. Ну тебе не все равно? Съешь курицу с гречкой.

M: Я не хочу курицу. Возьми себе курицу и будут тебе макароны.

Ж: Ты что, потерпеть не можешь? Я не хочу курицу, я хочу баранину с макаронами. Я вообще не понимаю, о чем мы все время спорим. Какая тебе разница? Ты вообще дома ешь все, что дадут.

М: Можно подумать, у меня дома выбор есть. Могу я хотя бы в самолете съесть, что хочу! Не хочу я курицу! Ты ее готовишь три раза в неделю!

Ж: Так ты до рынка доедь, купи нормальную баранину! Ты, что, жене уступить не можешь?!

М: Да я все время уступаю, можно я (нецензурно) съем то, что хочу. Я ненавижу курицу.

Ж: Ненавидишь?! А дома ешь! Мучаешься, да?!

М: Да!

Ж: Да, я ее тоже ненавижу! Я тебе готовила! Будешь теперь сам себе готовить! Достал меня больше, чем курица. Подавись своей бараниной!

М: И ты меня! И буду готовить! И точно не курицу!

Тележка тем временем подъехала. Дуэт пациентов клиники неврозов орет, выпрыгивая из ремней:

– Баранину, пожалуйста!

– Баранина кончилась. Курицу будете? – железным голосом закрыла еврейскую дискуссию русская женщина.

Кавычки

Как-то я запил в конце девяностых. Пошел дцатый лонгайленд. Прекрасный коктейль. Ничего не понимаешь, когда пьешь. Ничего не понимаешь, когда приходишь в себя через пару дней. В общем, мне было тепло. Рядом обнаружился человек. Разболтались.

Выяснилось, что он еще ребенком уехал в Израиль, но теперь часто наведывается. Я, разумеется, сразу вспомнил историю на тему эмиграции и запутывающимся языком поделился. Текст был приблизительно такой…

Конец восьмидесятых. СССР очевидно разваливается, будущее от этого неочевидно. Граждане семиты натуральные и фальшивые уезжают. Власти, разумно полагая, что евреям, кроме мозгов, с собой ничего не нужно, несколько ограничивают возможности вывоза всего, что можно ТАМ как-то продать. Валюта меняется только на срок в камере и поэтому уезжающие пытаются взять хоть что-то для натурального обмена по прибытии. Это сейчас все смешным кажется, а тогда отнюдь. Состоявшиеся, зрелые люди уезжали в нищету и неизвестность. Но, как всегда бывало с избранным народом, изощренность властей всегда проигрывала рискованности и таланту. Чего только и как только не везли контрабандой… Наиболее примитивным решением было экспортировать в чемодане черную икру. Таможня разрешала брать с собой две банки (может больше, но не суть) и поэтому, если находила сверх лимита, то за отсутствием тогда модных нынче печей, тупо конфисковала.