Полное собрание рассказов

Внутри было темно, в глубине за столиком сидели три девушки и старуха. За другим столиком, напротив, – матрос. Он не ел и не пил, просто сидел. Дальше, за ним, молодой человек в синем костюме что-то писал. Волосы у него были напомажены и блестели, он был очень элегантно одет и выглядел щеголем.

Свет проникал внутрь через дверной проем и витрины, где были выставлены овощи, фрукты, бифштексы и отбивные. Подошла девушка, приняла у нас заказ, другая встала в дверях. Мы заметили, что под домашним платьем у нее ничего нет. Пока мы читали меню, та, что принимала заказ, обняла Гая за шею. Всего девушек было три, и они поочередно выходили постоять на пороге. Старуха за столом в глубине зала что-то говорила им, и они снова подсаживались к ней.

В зале была еще только одна дверь, которая вела на кухню. Ее прикрывала занавеска. Девушка, принявшая у нас заказ, появилась из этой двери с блюдом спагетти. Она поставила его перед нами, принесла бутылку красного вина и уселась за наш стол.

– Ну вот, – сказал я Гаю, – ты хотел местечка попроще.

– А здесь совсем не просто. Здесь сложно.

– О чем вы говорите? – спросила девушка. – Вы немцы?

– С юга, – сказал я. – Южные немцы – добрые и славные ребята.

– Не поняла, – сказала она.

– Это что, местный обычай? – спросил Гай. – Я обязательно должен позволять ей обнимать меня за шею?

– Конечно, – сказал я. – Муссолини запретил бордели. Здесь – ресторан.

На девушке было цельнокроеное платье. Она навалилась на стол, скрестила руки на груди и улыбнулась. С одной стороны улыбка у нее была привлекательнее, чем с другой, и она старалась поворачиваться к нам лучшей стороной. Обаянию этой стороны способствовало то, что с другой на носу у нее из-за какой-то неприятности образовалась вмятина, как на теплом воске. Нос был очень холодный и твердый, только вдавленный.

– Я тебе нравлюсь? – спросила она Гая.

– Он в восторге от тебя, – сказал я. – Но он не говорит по-итальянски.

– Ich spreche Deutsch[46], – сказала она и погладила Гая по волосам.

– Поговори с дамой на своем родном языке, Гай.

– Откуда ты? – спросила девушка.

– Потсдам.

– Задержишься здесь хоть ненадолго?

– В этой прекрасной Специи? – спросил я.

– Скажи ей, что нам надо ехать, – сказал Гай. – Скажи, что мы больные и у нас нет денег.

– Мой друг – женоненавистник, – сказал я. – Закоренелый немецкий женоненавистник.

– Скажи ему, что я его люблю.

Я сказал.

– Заткнись и давай выбираться отсюда, – сказал Гай.

Дама обвила его шею и другой рукой.

– Скажи ему, что он – мой, – сказала она.

Я сказал.

– Да вытаскивай же ты нас отсюда!

– Вы ссоритесь? – спросила дама. – Вы не любите друг друга?

– Мы немцы, – ответил я с достоинством, – истинные немцы-южане.

– Скажи ему, что он красавчик, – попросила девушка.

Гаю тридцать восемь, и ему льстит, что во Франции его принимают за коммивояжера.

– Ты красавчик, – сказал я.

– Кто это говорит, ты или она? – спросил Гай.

– Она. Я – только твой переводчик. Разве не за этим ты меня с собой взял?

– Хорошо, что она, – сказал Гай. – Жаль, если бы пришлось прямо здесь с тобой расстаться.

– Ну, не знаю. Специя – прелестное местечко.

– Специя, – повторила девушка. – Вы говорите о Специи?

– Прелестное местечко, – сказал я.

– Это моя родина, – сказала она. – Специя – мой дом, а Италия – моя родина.

– Она говорит, что Италия – ее родина.

– Скажи ей – оно и видно.

– Что у вас на десерт? – спросил я.

– Фрукты, – ответила она. – У нас есть бананы.

– Бананы – это пойдет, – сказал Гай. – По крайней мере они в кожуре.

– О, он любит бананы, – сказала девушка и обняла Гая.

– Что она говорит? – спросил он, отворачиваясь от нее.

– Она рада, что ты хочешь бананов.

– Скажи ей, что я не хочу бананов.

– Синьор не хочет бананов.

– Ах, – удрученно сказала девушка, – он не хочет бананов.

– Скажи ей, что я каждое утро принимаю холодную ванну.

– Синьор каждое утро принимает холодную ванну.

– Не поняла, – сказала девушка.

Бутафорский матрос напротив не шелохнулся. Никто в комнате не обращал на него никакого внимания.

– Принесите нам счет, – сказал я.

– О нет! Вы должны остаться.

– Послушай, – сказал щеголеватый молодой человек, писавший что-то за своим столом, – не держи их. Эти двое ничего не стоят.

Девушка взяла меня за руку.

– Разве ты не хочешь остаться? Ну, уговори его.

– Надо ехать, – сказал я. – Мы должны сегодня добраться до Пизы, а еще лучше – до Флоренции. Развлечься мы сможем и там, вечером. Сейчас еще рановато. Мы должны доехать засветло.

– Но немного задержаться было бы так приятно.

– Путешествовать нужно при свете дня.

– Послушай, – сказал молодой щеголь, – не трать времени попусту на эту парочку. Говорю тебе, они ничего не стоят, уж ты мне поверь.

– Принесите нам счет, – сказал я.

Она взяла счет у старухи, принесла нам, вернулась и снова села за ее стол. Из кухни вышла другая девушка, пересекла зал и встала в дверях.

– Да не трать ты силы на этих двоих, – устало повторил франтоватый молодой человек. – Поди поешь. Они ничего не стоят.