Полное собрание рассказов

Осип и Петр без конца зевали, ежась в промозглой полутьме горного утра. Но даже после бессонной ночи их покрасневшие глаза горели возбуждением, любопытством, нетерпением. Боргоров, перекатываясь с пятки на мысок на толстых подошвах, бранил солдатика, возившегося с замком.

— Хорошо спали? — заботливо спросил Осипа Боргоров.

— Превосходно. Словно на облаке, — отвечал Осип.

— Я спал как убитый, — громко сказал Петр.

— Неужели? — ухмыльнулся Боргоров. — Это в свинарнике-то? — без улыбки добавил он.

Дверь отворилась, и двое неприметных рабочих-немцев начали выносить из сарая для инструментов ящики с осколками известняка. Петр заметил, что каждый ящик пронумерован и рабочие расставляют их по порядку вдоль линии, которую Боргоров прочертил в грязи подбитой железом пяткой.

— Вот, вся партия, — сказал Боргоров, показывая толстым пальцем. — Один, второй, третий. Первый, самый глубокий пласт — то, что было внутри известняка, остальное — над ним, в порядке возрастания номеров.

Начальник шахты стряхнул пыль с рук и довольно вздохнул, словно сам перетаскал все ящики.

— А теперь, если позволите, не буду мешать вам работать. — Он прищелкнул пальцами, и солдат погнал пленных немцев вниз по склону. Боргоров последовал за ними, подпрыгивая на ходу, чтобы попасть в ногу.

Петр и Осип кинулись к ящику с самыми древними образцами и вывалили их на землю. Выстроив по пирамидке из белых камней, они уселись рядом по-турецки и принялись увлеченно их сортировать. Гнетущий разговор прошлой ночи, политическая опала, в которую угодил Петр, пронизывающая сырость и завтрак из остывшей перловки, которую запивали холодным чаем, — все было забыто, сведено к простейшему знаменателю: их охватило общее для всех ученых чувство — сокрушающее любопытство, слепое и глухое ко всему, кроме того, что могло его утолить.

Неведомая катастрофа выхватила крупного муравья из жизненной рутины, заключив в каменную могилу, откуда спустя миллионы лет его извлекли рабочие Боргорова. Перед ошеломленными Осипом и Петром было свидетельство того, что некогда муравьи жили как свободные личности, чья культура могла соперничать с культурой новых дерзких хозяев Земли, людей.

— Что там? — спросил Петр.

— Я нашел еще несколько этих крупных красавцев, — отвечал Осип. — Кажется, им не слишком нравилось общество своих сородичей. Самая большая группа состоит из трех особей. Ты расколол еще что-нибудь?

— Нет, пока изучаю поверхности.

Петр перекатил камень размером с хороший арбуз и принялся разглядывать в лупу нижнюю часть.

— Постой, кажется, что-то есть.

Пальцы ощупывали куполообразную выпуклость, отличавшуюся по цвету от остального камня. Петр принялся кропотливо отбивать щебень вокруг. Наконец из камня возник дом, размером больше его кулака, чистый и светлый. Дом с окнами, дверями, камином и всем остальным.

— Осип… — Петр с трудом закончил фразу, ему изменял голос: — Осип, они жили в домах.

Петр стоял, в бессознательном акте почтения прижимая камень к груди.

Осип смотрел из-за плеча Петра, дыша ему в затылок.

— Красивый.

— Куда до него нашим, — сказал Петр.

— Петр, снова ты за свое! — воскликнул Осип, затравленно озираясь.

Омерзительное настоящее снова взяло верх. Ладони Петра вспотели от страха и отвращения. Камень вырвался из рук. Куполообразный дом со всем содержимым разлетелся на дюжины плоских осколков.

И снова братьев охватило непреодолимое любопытство. Стоя на коленях, они лихорадочно перебирали осколки. Более прочные предметы домашнего обихода пролежали, вмурованные в камень, целые эпохи и теперь снова оказались на свету. Отпечатки хрупкой мебели стерлись.

— Книги, десятки книг. — Петр вертел в руках осколок, пытаясь сосчитать уже знакомые квадратные пятнышки.

— А вот картины, могу поклясться! — воскликнул Осип.

— Они изобрели колесо! Посмотри на эту тележку, Осип! — От избытка чувств Петр рассмеялся.

— Осип, — задыхаясь, выдохнул он, — сознаешь ли ты, что мы совершили величайшее открытие в истории? Их культура нисколько не уступала нашей! Музыка! Живопись! Литература! Только вообрази!

— А еще они жили в домах на поверхности земли, с множеством комнат, светлых и просторных, — восторженно подхватил Осип. — Умели пользоваться огнем, готовили пищу. Что это, если не печь?

— За миллионы лет до первой гориллы, шимпанзе или орангутанга, да что там, до первой обезьяны, у муравьев было все!

Петр с восторгом всматривался в прошлое, сжавшееся в его фантазиях до размера фаланги пальца, — прошлое, когда жизнь текла достойно и красиво в просторном доме под куполом.

Далеко за полдень они завершили беглый осмотр камней в первом ящике. Ученые обнаружили пятьдесят три непохожих друг на друга дома: большие и маленькие, купола и кубы, и каждый нес отпечаток оригинальности и художественного вкуса. Дома находились на приличном расстоянии друг от друга, и редко в них жили больше трех муравьев — отца, матери и ребенка.

Осип улыбался глупой растерянной улыбкой.

— Петр, мы или пьяны, или спятили.

Он молча курил, время от времени качая головой.

— Ты заметил, как пролетело время? Мне казалось, прошло минут десять. Проголодался?