Полное собрание рассказов в одном томе

Поэты

Из комнаты в сени свеча переходит
и гаснет… плывет отпечаток в глазах,
пока очертаний своих не находит
беззвездная ночь в темно-синих ветвях.
Пора, мы уходим: еще молодые,
со списком еще не приснившихся снов,
с последним, чуть зримым сияньем России
на фосфорных рифмах последних стихов.
А мы ведь, поди, вдохновение знали,
нам жить бы, казалось, и книгам расти,
но музы безродные нас доконали, —
и ныне пора нам из мира уйти.
И не потому, что боимся обидеть
своею свободою добрых людей…
Нам просто пора, да и лучше не видеть
всего, что сокрыто от прочих очей:
не видеть всей муки и прелести мира,
окна в отдаленье, поймавшего луч,
лунатиков смирных в солдатских мундирах,
высокого неба, внимательных туч;
красы, укоризны; детей малолетних,
играющих в прятки вокруг и внутри
уборной, кружащейся в сумерках летних;
красы, укоризны вечерней зари;
всего, что томит, обвивается, ранит:
рыданья рекламы на том берегу,
текучих ее изумрудов в тумане, —
всего, что сказать я уже не могу.
Сейчас переходим с порога мирского
в ту область… как хочешь ее назови:
пустыня ли, смерть, отрешенье от слова, —
а может быть проще: молчанье любви…
Молчанье далекой дороги тележной,
где в пене цветов колея не видна,
молчанье отчизны (любви безнадежной),
молчанье зарницы, молчанье зерна.
Подписано: Василий Шишков

Это стихотворение появилось в октябре или ноябре 1939 года в «Русских Записках»[139] и в своем критическом обзоре Адамович отозвался о нем с исключительным энтузиазмом («Наконец-то в нашей среде появился великий поэт» и т. п. — цитирую по памяти, но, насколько мне известно, один из составителей моей библиографии сейчас занимается поисками этой рецензии). Не в силах удержаться от продолжения своего розыгрыша, я вскоре после выхода этого панегирика опубликовал в тех же «Последних новостях» (в декабре 1939-го? Здесь я вновь не могу ручаться в точности) рассказ «Василий Шишков» (включен в сборник «Весна в Фиальте»), который можно было трактовать, в зависимости от степени проницательности эмигрантского читателя, либо как действительное происшествие с реальным человеком по фамилии Шишков, либо как иронически-лукавое изложение удивительного случая растворения одного поэта в другом. Адамович сперва отмахивался, когда нетерпеливые друзья и недруги указывали ему, что Шишкова я выдумал; но в конце концов сдался и в своем следующем обзоре разъяснил, что я — «достаточно искусный пародист, чтобы изобразить гения». От души желаю всем критикам проявлять такое же великодушие. Я встречал его всего дважды, мимоходом; по случаю его недавней кончины многие старые литераторы превозносили его доброту и проницательность. В действительности в его жизни было только две страсти: русская поэзия и французские матросы.

В. Н., «Tyrants Destroyed and Other Stories»

(«Истребление тиранов»), 1975

Ultima Thule и Solus Rex. Зима 1939–40 годов оказалась последней для моей русской прозы. Весной я уехал в Америку, где мне предстояло двадцать лет кряду сочинять исключительно по-английски. Среди написанного в эти прощальные парижские месяцы был роман, который я не успел завершить до отъезда и к которому уже не возвращался. За вычетом двух глав и нескольких заметок эту неоконченную штуку я уничтожил. Первая глава, под названием «Ultima Thule», была напечатана в 1942 году («Новый журнал», № 1, Нью-Йорк); глава вторая, «Solus Rex», вышла ранее, в начале 1940 года («Современные Записки», №. 70, Париж). Английский перевод, сделанный мною в соавторстве с моим сыном в 1971 году, предельно верен оригиналу, включая восстановление на своем месте сцены, которая в «Современных Записках» была заменена рядом отточий[140].