Полное собрание рецензий

Тогда как для организмов – возможны варианты. Какой-нибудь рыбке корюшке – допустим, одной из стайки – удается, случайно правильно вильнув хвостиком, проскользнуть мимо тюленьей пасти. Теперь ее сожрет другой тюлень. И в этом – ее свобода. От которой, между прочим, до нравственного императива – рукой, считайте, подать, это вопрос только времени, положитесь на эволюцию.

Или, скажем, автор этой книги, не уйди он сорок лет назад из номенклатуры в интеллигенцию, мог бы сделаться, чем черт не шутит, руководителем Советского Союза или даже губернатором Санкт-Петербурга (с вытекающими отсюда последствиями для линии местного горизонта). Доктор философских наук, почетный ректор Европейского университета, почетный доктор Хельсинкского университета, лауреат Международной Леонтьевской медали, – а начинал не хуже никого: райком комсомола – обком комсомола – райком (Дзержинский! в Ленинграде!) партии. Уже вызывали его и в ЦК, на «смотрины» – чай в хрустальном стакане, сушки. Понравишься – назначат инспектором ЦК, зачислят в особый кадровый резерв, маленько помаринуют, посолят, поперчат – и езжай, например, в Новосибирск третьим секретарем уже обкома. С перспективой практически необозримой. А он не почувствовал счастья, а главное – не выразил его. А такие нам ни к чему.

Впрочем, через несколько лет дали – почти дали, а он почти взял – еще один шанс, причем ужасный. В декабре 67-го он согласился было стать ни много ни мало гендиректором Советского телевидения. Буквально Бог спас – в лице т. Толстикова, ленинградского первого секретаря: категорически не поддержал кандидатуру. А то ведь через девять всего месяцев – либо в первые негодяи, на вечный позор, либо – не знаю, как это назвать – гражданская клиническая смерть или клиническая гражданская.

А так – позволили сбежать в лженауку социологию.

Вот и эта книга – по специальности. Веке в XVII жанр ее назывался бы – трактат. Или – рассуждение. На тему – верней, на две темы: 1) все ли обитатели страны, известной как Страна Советов, являлись Людьми Советскими? 2) являлось ли существо, известное как Человек Советский, каким-то отдельным подвидом Homo sapiens?

На первый вопрос – уверенное «нет» с массой убедительных примеров.

И на второй – тоже «нет», хотя с интонацией несколько расплывчатой.

Не вполне убеждающей профана вроде меня.

То есть и я согласен, что наши прадедушки и прабабушки, а также дедушки и бабушки, а также их сограждане в своем большинстве были люди, а кто же еще. Довольно много было и симпатичных, даже очень. А все же имелись у них, почти у всех, отличительные особенности. Конечно, не то чтобы признаки подвида. Профан вроде меня рискнул бы применить термин «порода». Она ведь, если верить советскому же словарю, определяется наличием «специфич. экстерьерно-конституциональных и полезных хоз. свойств, передающихся по наследству».

Но это я, разумеется, так шучу. Автор книги никакой схоластикой не занимается. Этот его труд есть история, так сказать, упадка основополагающих советских догм, а вместе с тем – идейная автобиография второго – и последнего – поколения советских людей.

Поколений этих, то есть сугубо и собственно советских, было – считает автор, или я так понял, – было два. Кто родился перед Первой мировой войной, а кто – незадолго до, или во время, или вскоре после Великой Отечественной. Вот с ними эксперимент был проведен по полной программе. И во всей своей чистоте. Но даже с ними, – считает автор, или, опять же, я так понял, – достичь полного успеха не удалось.

Все равно, говорит он, это были люди. В гостях, на пляже, в постели, у пивного ларька очень многие вели себя не так, как на собраниях. Бывало, что им приходили в голову фразы не из газет. И некоторые произносили такие фразы вслух, а некоторые другие даже не сообщали про них куда следовало. Настоящего, полного, всеобщего единомыслия не было никогда. На всех этапах наблюдалось частичное разномыслие.

Но зато почти никто не понимал, где и когда он живет, и вообще – что́ происходит. Советских не просто оболванивали – нет, их старательно, неутомимо сводили с ума. И они охотно поддавались, потому что в ненормальной реальности здравый рассудок – болезненная обуза. Старый ключ не подходил к новому замку. Им поменяли порядок мышления. (Так что я позволю себе не согласиться с утверждением автора: «нормальный человек не может в одно и то же время придерживаться двух противоположных точек зрения, если он не шизофреник». При чем тут нормальные, даже если они не шизофреники? В том-то и дело, в том-то и дело.)

Ну а когда главный естествоиспытатель перекинулся, его последователи стали относиться к работе с ленцой, проявлять халатность, занялись дрязгами и так далее. Потеряли контроль над процессом. И тогда у испытуемых началась ломка, симптомы которой автор книги описывает словосочетанием «пелена спадает с глаз».